Сибирские огни, 1967, № 9

в нем только недолгих сорок семь дней, бес­ славно уступив город новому хозяину, чье имя начертано на чудовищном брюхе броне-- носца, неколебимо ставшего у вокзала: «Пролетарий»... В начале рецензии я поторопился выде­ лить «Жизнь господина де Мольера» среди прочих произведений Булгакова как. наиме­ нее «личное». Это, пожалуй, не совсем так. Прав В. Лакшин, написавший в предисло­ вии к «Избранной прозе»: «Это не жизне­ описание, исполненное бесстрастно-объек­ тивной рукой биографа и хрониста. Эго очень личная книга». Так же, как и в пье­ сах «Мольер» («Кабала святош»), «Послед­ ние дни» («А. С. Пушкин»), «Багровый остров»,— Булгаков рассматривает в романе положение художника в обществе. Судьба Мольера была трагична — ему грозило даже полное забвение: сгинули все до единой его рукописи и письма, треснула и развалилась могильная плита, исчез самый его прах. Но Мольер явился потомству, воплощенный в бронзе, в бессмертии своих произведений. «Вот он! Это он — королевский комедиант с бронзовыми бантами на башмаках! И я, которому никогда не суждено его увидеть, посылаю ему свой прощальный привет!» Эти слова, которыми кончается «Жизнь господина де Мольера», мы вправе повто­ рить сегодня и о самом Булгакове. Терпели­ во и самозабвенно писал он всю жизнь — и большею частью ’«в стол», иногда, впрочем, не выдерживая, уничтожал рукописи,— сов­ сем, как его мастер в строгой шапочке, за­ гнанный в сумасшедший дом дружными уси­ лиями критиков Латунского и Аримана и литератора Мстислава Лавровича. «Извест­ но, например,— поясняет в послесловии к первой части «Мастера и Маргариты» А. Ву- лис,— что сожжение рукописи в романе...— факт из истории самого романа «Мастер и Маргарита». Роман этот, вышедший теперь в двух номерах журнала «Москва», был делом жиз­ ни Булгакова и его художественным заве­ щанием. При всей внешней сложности, мозаичности даже, нарочитой многопланово­ сти, столкновении как 'будто бы взаимоис­ ключающих стилевых начал, «Мастер иМар­ гарита» — необычайно стройное, я бы ска­ зал, математически, выверенное создание. Различные, враждебные начала в нем урав­ новешивают и поддерживают друг друга, враждуя и отрицая, остаются, однако, не­ разрывны. Уже в этом принципиальное от­ личие булгаковского романа от известной сатирической дилогии И. Ильфа и Евг. Петрова. Роман «Мастер и Маргарита» со­ здавался в прямой полемике с так называе­ мой «одесской школой» (молодой В. Ката­ ев, И. Ильф, Евг. Петров, Ю. Олеша). Не талантливое «обличение» или «высмеива­ ние» каких-то сторон злободневной действи­ тельности (это шло попутно, мимоходно, «заодно»), но глобальная мысль о человеке и человечности, о смысле жизни и смысле творчества как содержания жизни, о добре и зле как исключительно конкретных кате­ гориях,— вот что двигало Булгаковым-ро- манистом. Иными словами, сатирик и философ, гу­ манист и фантаст, подножный реалист и надзвездный мечтатель являли собой раз­ ные лики единого, мощного творческого на­ чала, осмысляющего жизнь. Ни один из них не существов'ал в чистом, беспримесном виде. Разве, например, булгаковский ранний рассказ «Роковые яйца» (1925), написан­ ный, по словам М. Горького, «остроумно и ловко», только сатира? Вглядываясь в ту­ манные дали истории, Булгаков, подобно некоторым своим знаменитым современни­ кам, отдал дань пессимизму и усталости, опять-таки не столько в злободневном, сколько в философском, концептуальном ос­ мыслении эпохи. Но не о том ли самом пи­ сал, скажем, чуть раньше Булгакова, в сти­ хотворении «Загадка Сфинкса» (1922) умуд­ ренный Валерий Брюсов: Об иных вселенных молча гласят нам Мировые войны под микроскопами. Но мы меж ними —в лесу лосята, И легче мыслям сидеть за окнами..« Все в той же клетке морская свинка, Все новый опыт с курами, с гадами..* Но пред Эдипом разгадка Сфинкса, Простые числа не все разгаданы. Именно «опыт с курами, с гадами», ког­ да под чудодейственным красным лучом, случайно открытым профессором Персико­ вым, вместо слоноподобных бройлеров ожи­ вают гигантские рептилии, позволяет Булга­ кову в небольшом рассказике напомнить о громадной сложности и непредугадываемо- сти последствий при поспешном и механик ческом вторжении в бесконечный и таинст­ венный мйр — мир основ природы и челове­ ка (ведь вот и загадка Сфинкса о глав­ ном— о человеке...). В романе «Мастер и Маргарита» песси­ мизм, олицетворяемый всесильным сата­ ной— доктором черной магии Воландом и его слугами, отступает перед нравственной и творческой мощью личности. Побежден­ ный внешними обстоятельствами мастер (как и обреченный на казнь Иешуа — Хри­ стос) остается не сломленным внутренне. Вот почему после его физической смерти неотвратимо начинается его новая, вторая и уже только духовная жизнь: «Тотчас пред­ грозовой свет начал гаснуть в глазах у ма­ стера, дыхание его перехватило и он по­ чувствовал, что настает конец... все окру­ жавшее мастера в подвале окрасилось в черный цвет, а потом и вовсе пропало. Он упал навзничь и, падая, рассек себе кожу на виске об угол доски бюро... ...мастер поднялся, огляделся взором жи­ вым и светлым и спросил: — Что же означает это новое?., вы нас убили, мы мертвы... — Ах, помилуйте,— ответил Азазелло,— вас ли я слышу? Ведь ваша подруга назы­ вает вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы?,Это смешно!..» Мастер не может исчезнуть, умереть, быть проглоченным забвеньем, как не умер 185