Сибирские огни, 1967, № 9

Но все почему-то хотелось, чтоб ветер ломился в окно... Отчаянье? Молодосто? Смелость? Не знаю. Не все ли равно. Приведенные стихи взяты из последнего сборника Ст. Куняева «Метель заходит в город»1, но такие или подобные им строки можно встретить и в предыдущем сборнике -автора, вышедшем года четыре назад. По­ казательны в нем уже названия: «Транзит­ ные пассажиры». «А все еще гудят вокза­ лы», «Возвращение»... Здесь часто говорят о скорости, утверждают ее и Еоспевают. Другие страны начинали с быта. Бытуют в этом быте до сих пор. А мы счастливей. Нам хотелось —быстро. Давай, на третью скорость жми, шофер! Это — из сборника «Звено». В новой книге читаем иное: Надоело мне на скооостях жить, работать... Скажи мне на милость. транссибирская жизнь, в гролях,— надоела твоя торопливость! А дальше — упоминание о возрасте — «середине жизни». Усталость? Разумеется, дело сложнее: наступила пора более спо­ койного, а потому и результативного осмыс­ ления пережитого. Поэт еще не раз простит­ ся с «родным порогом» и скажет доброе •слово о «романтиках и мореманах», но и все чаще задумается... Я жил до сих пор торопливо. Я думал, что правильно жил Я делал дела терпеливо. куда-то спешил и спешил. И вот уже можно не бегать. Пора! — говорят поезда. И вот уже можно поехать. Куда? Неизвестно куда. В какой-то момент, оказывается, можно ощутить бесцельность движения вдаль, в неизвестность дорог и предпочесть ему... движение к самому себе, «к началу, к ут­ реннему свету». Это тоска по гармоничности, цельности бытия, и о ней стихи: «Не верю, чтобы подошла...», «Прилег, позабылся и стал вспоминать...», «Не то чтобы жизнь надоела...», «Я сбросил маску смеха нако­ нец...» Отнюдь не безукоризненные, порой несколько прямолинейные, они тем не менее должны быть выделены, так как являются ядром сборника, его душой Подобные мо­ тивы, естественно, звучат не у одного С. Ку­ няева, но у пего они ограничены и по-особо- му мужественны, хотя и воспринимаются иногда сквозь призму определенных литера­ турных ассоциаций. Тут нет ни тени кокет­ ства своей болью или раздвоенностью, сво­ ей импозантной «сложностью», не за­ бывающей ни на минуту о производимом ею впечатлении. Когда лирический герой его стихов хочет слиться с морем, лесом, тиши­ ной, когда он вдруг ощущает, как ненавйст-* * С. Куняев. Метель заходит в город. М., •«Сов. висатель», 1966. ны ему суетность и раздробленность мысли, то это правдиво, действительно всерьез. Об­ раз веющей над городом метели заглянул в книгу недаром и присутствует даже в таком светлом стихотворении, как «Живем мы недолго — давайте любить...» Нельзя не привести здесь целиком небольшое, но до­ вольно характерное стихотворение. Я не завидую актерам — талантам, гениям, которым всю жизнь приходится играть, то воскресать, то умирать. Сегодня площадной оратор, назавтра —царь,, вчера —лакей... Должно быть, портится характер. Игру закончив, лицедей, должно быть, с каждой новой ролью, со щек румяна соскребя. все тяжелей, все с большей болью приходит медленно в себя. И удивительно, что рядом с отличными стихами в сборнике встречаются сырые, ху­ дожественно незавершенные, зарисовочные («С утра болела голова...», «Городской парк», «Стояло с полсотни домов...» и т. д.). Как часто, сделав вначале неплохую заявку, намекнув на нечто значительное, артор за­ тем не находит в себе достаточно решимости ее реализовать и кончает торопливой скоро­ говоркой. Легковесна концовка стихотворе­ ния «Слева Псков, справа станция Дно...», и потому толковать ее можно и в таком смысле, какого поэт, вероятно, не предпола­ гал.. А лаконичная миниатюра «Я выходил на виадук...» испорчена слишком лобовой за­ ключительной строкой. Нетрудно указать и стихи, в которых автобиографизм, интим­ ность не подняты на уровень искусства, най­ дутся в них и неотшлифованные образы, и вялые рифмы. Если вспомнить опять-таки предыдущий сборник автора, то он пред­ ставится более выдержанным и поэтически звонким. Безусловно, в интонационно-ритми­ ческом отношении стихи С. Куняева выгля­ дят теперь более самостоятельными. По-пре­ жнему ему чужды фальшь и щегольство об­ разными находками. Но выходят из-под его пера и строки, невольно воспринимающиеся как своего рода заготовки, чья действен­ ность слишком коротка и ограниченна... Основным же своим пафосом сборник убеждает, зовет с собою, и все его достоин­ ства и изъяны нужно измерять высокой ме­ рой поэтической зрелости. О л е г М и х а й л о в ПРОЗА БУЛГАКОВА Проза Булгакова, наследовавшего много­ образные — чеховские и гоголевские, пуш­ кинские и гофмановские — традиции, креп­ ка, воистину, «как спирт в Полтавском што­ 183