Сибирские огни, 1967, № 9

деревню городской девушкой Диной. В по­ вести мастерски, психологически точно нари­ совано возникновение чистого юношеского чувства, но оригинальное, «беловское» про­ ступает еще недостаточно полно: все эго могло произойти и с другим героем и в другом месте. Повесть «Деревня Бердяйка», которой как раз отведен «красный угол» в сборнике «Тиша да Гриша», дает более характерные решения. Лирические мотивы здесь теснее соподчинены именно деревенской жизни, ее особому укладу и быту, сложившемуся издавна. Многое видится в свете деревен­ ских проблем самому художнику: он каса­ ется трудного вопроса о том, почему моло­ дежь уезжает в город, как иссякают люд­ ские ресурсы деревни. К этому писатель не может отнестись равнодушно; каждая стро­ ка его деревенских повестей овеяна тревож­ ной и радостной любовью — той, что — в плане художественном — рождает зоркость взгляда, делает каждую деталь непов­ торимой, исполненной смысла и значитель­ ности. Мы выходим на деревенскую улицу. Еще рано. Еще никого нет. В сущности об этом так и можно было бы сказать. Но Белов говорит по-своему: «Еще ни одна труба в деревне не кужлявится дымом». Это, если хотите, особый «деревенский» поэтический ряд: здесь встают, когда еще едва только занимается зорька, здесь мас­ са дел — растопить печь, согреть воду, на­ поить коров, приготовить пищу, и, раз дым еще не идет, так это рано, действительно рано. Иначе и лучше об этом не скажешь. Или вот еще: лето в Бердяйке. «Погода стоит сухая». Мысль, кажется, высказана четко. Но Белов продолжает: «В сенокос еще перепадали хлесткие грозовые дожди, а теперь и вовсе засохло. В болоте еще ни­ кто не видывал ни одной волнушки, не го что рыжика, картошка в огородах не нака­ пывалась». И это продолжение, этот «сель­ ский» комментарий совершенно необходим: без него нет повести, нет прозы Белова, без него непонятны будут отношения ге­ роев, значение событий. В Бердяйке не только шумят сенокосные грозы, не только встречаются парни и девушки на посидел­ ках. Неожиданно и страшно вспыхивает пожар в коровнике и гибнет, спасая кол­ хозного быка, славный парень Саша Петря- ев. Но остается под сердцем Анютки его ребенок. Эти вечные темы смерти и рожде­ ния также введены Беловым в определен­ ную «деревенскую» систему отсчета, приоб­ ретают здесь свое значение. Любовь Белова— трудная любовь. Он не говорит, что в деревне легко: с большой и суровой силой написаны страницы жизни и смерти Катерины (в повести «Привычное дело»), серьезно и глубоко горе Ивана Аф- рикановича. Но даже «трудный» герой Бе­ лова не покидает деревню, он отдает ей свои силы, он — не калиф на час. И когда тот же Иван Африканович пытается зара­ ботать денег на стороне,— как тянет его 180 домой, с какой поистине волнующей силой раскрываются для него родные места, как сильно притяжение родной земли! В этой связи человека и земли опреде­ ляется для художника нравственная кон­ ституция героя; заметьте: тот же'Иван Аф­ риканович вовсе не идеален, но каким высо­ ким чувством достоинства наделен он, как прозрачен и чист по большому счету его облик, как живет в нем совестливость в труде. Эти же черты проступают и у дере­ венских героев «Деревни Бердяйки». Быть может, Василий Белов в чем-то «пережимает» — в том смысле, что горожа­ нин не пользуется в его повестях, так ска­ зать, равными правами на поэтические краски. Скажем, тот же Геннадий, уехав­ ший в город, словно в чем-то провинился перед писателем (это чувствуется по инто­ нациям, по отдельным штрихам портрета). Но мы готовы разделить и эту пристраст­ ность в любви, ибо она в конечном счете деятельна, ибо она, как ручей, ищет путь к морю. Мы расстаемся с Иваном Африканови- чем в наиболее драматический момент его жизни. Он полон раздумий, которые еще слишком подчинены горю, чтобы обозначить перспективу. Драматически входит в жизнь Анюты гибель мужа — Саши Петряева. Но есть мир, есть деревня Бердяйка, и здесь перспективы определяются более четко, действенно, крупно. У жительницы Бердяй­ ки Татьяны Брагиной родился сын. Вся деревня приходит в ее просторную избу, люди идут посмотреть на новорожденного, несут подарки. У постели роженицы царит какая-то новая радостная атмосфера. Ра­ достная, ибо в обессиленной войной дерев­ не, где мужиков-то раз-два и обчелся, ро­ дился свой ребенок, коренной сельский жи­ тель, тот самый, что, возмужав, будет строить новую лучшую жизнь. Позитивные основы творчества Белова просты и глубоки, их «фундамент» уходит в толщу народной морали, народных представлений. Вспомним, с каким добрым чувством рассказывает он о строительстве нового дома в Бердяйке. «К вечеру приру­ били косяки и вставили рамы. Изба словно прозрела и весело взглянула окошками сразу на три стороны. Белая чешуя драноч­ ной крыши светилась на закатном солныш­ ке бронзовыми бликами. Явственно и четко выделялись прямехонькие углы. На пятисте­ нок было любо смотреть. Его красоту осо­ бенно оттеняли старинные, прискучившие глазу стены остальных домов. Он словно светился внутри. Пять окон по фасаду и три с боков напустили в дом столько света, что даже издалека сквозь стекла рам были видны сучки на потолочинах». К старой, из­ вечной крестьянской радости здесь прибав­ ляется что-то новое, замечательное, артель­ ное, чуждое мелкой зависти и жадности, тому мрачному идиотизму деревенской жизни, который многое определял в чехов­ ских «Мужиках». Книги Белова — это прежде всего пове