Сибирские огни, 1967, № 9

кий мастер иногда творит почти бессозна­ тельно, повинуясь голосу только своего д е мо на , говоря словами Сократа. Он потом бывает даже несколько удивлен, слыша восторженные хвалы своему творе­ нию. Неужели я в самом деле создал что- то значительное? Чем пристальней мы всматриваемся в тросточку Чаплина, тем она кажется нам все более символичной. Да, мы были свиде­ телями сначала мнимого торжества, а за­ тем полного реального краха, окончатель­ ного слома этой тросточки как в Европе, так и во всем мире. Вспомните, разве толь­ ко один голодный и оборванный Чаплин помахивал тросточкой? Ее можно было ви­ деть у клерка, чиновника, торговца, а еще выше по социальной лестнице— у депутата парламента, известного Публициста и да­ же у писателя с мировым именем. Все они с выражением крайней независимости по­ махивали тросточкой. Служащий средней руки думал: «У ме­ ня всегда накрахмаленные манжеты. Не­ давно я купил в рассрочку холодильник. Я живу ничуть не хуже других». Думал торговец: «Мои холодильники нарасхват. Если дело пойдет так и даль­ ше, я обязательно побью конкурента». Депутат парламента заявлял во все­ услышание: «Я служу чистой демократии. Она священна и неприкосновенна. Только на ее путях лежит народное счастье». Писатель надменно отвечал на это: «А я презираю политику. Любую. Я выше всех ее партийных склок и махинаций. Ме­ ня тошнит от них. Я признаю только одну свободу — свободу творческой личности. Ничем не ограниченную свободу человече­ ского духа». Случалось, что они спорили между со­ бой, но, в общем, были довольны. У всех в руках были тросточки. И вдруг настали новые времена. Нет, не на экране, а в действительности. Разразил­ ся небывалый кризис. Начался он с эконо­ мики. Когда подошел срок очередного взноса за холодильник, у служащего не оказалось ни одного пфеннига в кармане. Холодильник пришлось вернуть обратно. Но дела торговца от этого не улучшились. Он вскоре закрыл магазин. Никто больше не брал холодильников. Но еще задолго до холодильников и телевизоров появились люди с пивными кружками. Истошными голосами они сулили обывателю молочные реки с кисельными берегами, и тот, не видя никакого просвета в жизни, в конце кон­ цов поверил им. У него тоже истерически захрипел голос, оловянными стали глаза. Услышав этот звериный рев, депутат парламента струхнул не на шутку. Дале­ ко в сторону он швырнул свою тросточку ' и тоже, вместе с другими, потянулся к пивной кружке с сосисками. Хайль Гитлер! Может быть, тяжелей всех пришлось писателю. Он так долго не хотел расста­ ваться с любимой тросточкой, все верил в нее. А потом все же бросил. Писатель создал немало хороших книг, но в его жилах текла не совсем чистая кровь. Мать была еврейка. Этого было до­ статочно, чтобы выслать писателя за гра­ ницу. Незазисимый, свободный от всякой политики дух писателя был в полной рас­ терянности. Покидая родину, писатель уви­ дел мысленно высоченную гору. Она была вся сплошь из брошенных тросточек. Вздохнув, писатель закинул туда н свою. А некоторые не вынесли этого зрелища. Оставшись без тросточки у разбитого ко­ рыта своей судьбы, Стефан Цвейг покон­ чил самоубийством. Начать все заново он уже был не в силах. Но Чарли Чаплин, прародитель трос­ точки, выжил, сумел сохранить без надло­ ма свой творческий гений. На страшную трагедию человечества он ответил оружи­ ем, которым владел в совершенстве,— сме­ хом. Он выпустил «Диктатора». К сожалению, мы не видели его, равно как и других, последовавших за ним филь­ мов Чаплина. Говорят, что в «Диктаторе» уже нет смеха, перемешанного с грустью. Фильм полон гнева, ненависти, бичующей сатиры. Иначе и быть не могло. Сама те­ ма требовала от художника высокой тем­ пературы. Особенно отмечали сцену с глобусом — как одну из вершин всего творчества Чап­ лина. Французский кинокритик Жорж Са- дуль описывает ее так. Диктатор Хинкель один в огромном за­ ле дворца перед глобусом. «Он то под­ крадывается к нему, то отходит от него и наконец начинает жонглировать земным шаром, как мячиком. Этот фантастический балет по совершенству не уступает самым прославленным из сыгранных Чарли эпизо­ дов. Но по глубине мысли и анализа, по важности взятой темы Чаплин превзошел здесь самого себя. Когда в конце концов глобус лопается, как мыльный пузырь, диктатор в припадке истерического отчая­ ния, почти безумия, карабкается по портье­ рам, как затравленная обезьяна. Реальный конец Гитлера, впавшего после своего по­ ражения в полубезумие, был недалек от этого предвосхищения. Подобные детали делают эту страшную карикатуру на фю­ рера равной величайшим картинам Домье или Гойи» (Жорж Садуль. Жизнь Чарли. М., изд. «Прогресс», 1965). Партнершей Чаплина в «Диктаторе» была Полетта Годар. Она играла юную си­ роту Ханну. И опять здесь появилось что- то новое — энергичное, смелое, волевое. Ханна в изображении Полетты Годар — это уже не слабенькая, покорная девушка, каких мы привыкли видеть до этого в дру­ гих фильмах Чаплина. С хрупкими женски­ ми головками, нежно и грустно смотрев­ шими на нас из глубины книжных шкафов прошлого века, было покончено. В борьбе за свое счастье, за место под солнцем Хан­ на не отстает от Чарли. Готовая ко всем испытаниям, она тоже бросает вызов судьбе. 163