Сибирские огни, 1967, № 9

водам по той простой причине, что они не знали русского языка, жили по своим пер­ вобытным обычаям, сохраняя своеобразную детскую непосредственность чувств. Изучая характеры Удыгая и других его соплемен­ ников, я все более ярко представляла себе их предков, тех алтайцев, которые в конце «екатерининского века», особенно богатого «делами о беглых», давали приют берга- лам. Поделилась своими ретроспекциями с Иваном Павловичем. Тот, правда, не рылся в архивных делах, но очень многое почерп­ нул об Алтае в сочинениях А. В. Анохина, популярного в тот период алтаеведа, соби­ рателя алтайского фольклора. Мне довелось встречаться с Анохиным в одной из бар­ наульских школ, слушать его увлекательные рассказы об алтайцах. А однажды я даже смотрела его пьесу «Эрлик-хан», поставлен­ ную учащимися. Красочные костюмы, ска­ зочно-романтическое действие пьесы, одна­ ко, произвели на меня меньшее впечатление, чем сам Анохин. Еще ранее, наблюдая фольклориста-драматурга на репетициях в школе, я, как и все другие, просто поража­ лась его живой непосредственности и влюб­ ленности в поэтические бытовые предания и образный мир алтайцев. Оказалось, и Иван Павлович давно знал Анохина. По мнению демографиста, нам, людям первой четверти XX века, довольно просто было представить себе мироощуще­ ние и характер алтайца конца XV! II столе­ тия, знакомясь с такими, как Удыгай. А вот имя Удыгай могло ли существо­ вать в ту пору? Иван Павлович раскатисто расхохо­ тался: — Вот уж о чем не приходится трево­ житься! Алтайцы никаких святцев не зна­ ют! Так появился в моем повествовании Удыгай, друг беглых бергалов. Удыгай, как и другие честные тружени­ ки, справедливо считал своими злейшими врагами алтайских баев. Одного из них, по прозвищу Рыжий Хан, мне привелось уз­ нать поближе. Многочисленные стада Рыжего Хана по­ стоянно заходили на чужие становища, объ­ едали их и топтали, но бороться с Ханом было трудно — уж очень он был увертлив, злобен, хитер. Однако в день нашего приез­ да по «беспроволочному телеграфу» алтай­ цев стало известно, что он зашиб где-то ногу и поневоле оказался вынужден засесть дома. Демографисты направились к нему. Пока прилично знавший алтайский язык Иван Павлович расспрашивал хозяина, демографистки ходили по загону и вели за­ писи. Обе жены Хана, всячески мешая их работе, что-то выкрикивали и даже пыта­ лись прогнать девушек. Услышав громкие голоса, вышел Иван Павлович и спросил, что случилось. Жены Рыжего кричали, что ни овец, ни баранов, ни коров с телятами считать нельзя!.. Почему нельзя?.. Да no.ro- му, что весь этот скот принадлежит братьям Хана, которые живут так далеко отсюда, что до них не доедешь и за десять дней. А братья сильные и свирепые и всех перебьют. Когда ханские жены уже охрипли от крика, Иван Павлович, спокойно улыбаясь, спросил у своих помощниц, чего же они так растерялись. Неужели поверили, что весь этот скот принадлежит грозным брать­ ям хитрого кулака, а сам Рыжий Хан вроде бы и вовсе ничего не имеет? Но, если до этих братьев не доберешься даже за десять дней, то для чего они перегнали свой скот сюда? Уж это доподлинная ложь, столь же наг­ лая, как и глупая!.. В загоне находится только собственный скот Рыжего Хана, и надо немедленно начать перепись этого скота! Когда все сказанное перевели ханским женам, обе взревели и тут же смолкли, оче­ видно, поняв, что их старания напрасны. Довольно насыщенный сЪбытиями день закончился несколько неожиданно: вечером к нам на подмогу пришли местные ребята, такие же юные, как и наши демографистки. Очевидно, услышав звонкие девичьи голоса, эти безусые алтайцы догадались: в загонах Рыжего происходит нечто необычное. После разъяснений Ивана Павловича ребята с шу­ мом и смехом, но тем не менее вполне де­ ловито стали помогать считать. Гораздо сме­ лее, понятно, чем недавние городские школьницы. Что побудило этих ребят сбежаться сю­ да? Точно они этого не объяснили, но, по всей вероятности, наши действия помогли им определить их собственные отношения с Рыжим Ханом. Прежде Рыжий всегда хо­ дил с длинным-предлинным кнутом, кото­ рого боялись и люди и собаки. А сейчас вот, сколько он не кричит и не грозится, в его загонах считают скот! Так, может, овчинка не стоила выделки? Может, и не стоило пользоваться услуга­ ми юных алтайцев? Но чего гадать,— до­ статочно было проглядеть .статистические данные, уточнению которых помогли именно они, эти ребята. Костер, над которым мы кипятили воду в большом жестяном чайнике, уже догорал, и только низенькие синевато-рыжие языч­ ки огня еще вспыхивали в полутьме. Не­ сколько повыше нашего костра, в лесу, сон­ но перекликнулись какие-то смутные голо­ са— и смолкли. Небо, будто проколотое мелкими гвоздиками звезд, скупо искрилось над кучкой беспокойных, усталых, но, пра­ во же, чрезвычайно счастливых людей — и чем именно счастливых? Тем, что порабо­ тали вволю, выполнили все, что было в их силах Пальтецо, переделанное из красноармей­ ской шинели мужа, расстеленное на пышном травяном ложе, рыхлая дорожная подушеч­ ка, уложенная в травяном же изголовье, а под нею— пропитанная ароматами горных цветов и трав заветная тетрадь с записями, рисунками, набросками,— пусть и скромное, но, что ни говори,— богатство!.. Никогда не забыть мне, друзья, этих алтайских ноче­ вок! Скрытые внизу во тьме тропы и тро- 153