Сибирские огни, 1967, № 9

«как взвешенная»,— точна и обоснована. Авторитет его у молодежи не какой-нибудь административно-дутый, а настоящий, пар­ тийный й человеческий авторитет. Демогра- фисты, которыми он руководит,— молодые веселые люди; с ними, по утверждению Марьи Васильевны, мне будет во всем сподручнее, чем с ней. Почему сподручнее? Прежде всего, потому, что партийное за­ дание Марьи Васильевны довольно сложное и даже сопряженное с опасностями: ей ведь приходится иметь дело с бесчестными и злобными людьми, хитро скрытыми врага­ ми Советской власти. Иной середняк — многосемейный и уже пожилой человек, а продналог сдал по совести. А вот у друго­ го, что владеет богатым хозяйством, домом под железной крышей, отдельными конями для пашни и лихими выездными, что дер­ жит батрака, а то и нескольких, приторго­ вывает, словно купец,— по продналогу по­ стоянные недоимки да жалобы, будто на него «зря начислили» или «наклепали». Приедут такого проверять, а он иного мало­ опытного работника вокруг пальца обведет: все, мол, честно сдал государству, чистехо- нек, как святой! После ж оказывается, что у него где-нибудь в подполье или в огоро­ де, под баней, под смородинным кустом — пуды и пуды. И, конечно, с одним только чутьем, без понятых, такие открытия совер­ шать нельзя — можешь и пулю получить. Легче, понятно, когда едешь по сигналу, полученному с места, вот как она едет сейчас. На первый взгляд, село глухое, в стороне от больших дорог,— и вдруг выяс­ няется: к одному из крайних дворов, что поближе к лесу, по ночам подъезжают ка­ кие-то люди. Что они привозят и что увозят? — Хлеб и оружие— уверенно ответила Марья Васильевна. Возможно, ей и здесь грозит белогвар­ дейская или кулацкая пуля — классовая борьба продолжается. Нельзя забывать, что во время колчаковщины кулачье лютовало вместе с белогвардейцами. И еще не все их черные связи и сговоры раскрыты. .Теперь они, нечего сомневаться, станут всячески вредить промышленности и хозяйственному строительству — «авось, мол, выйдет с этой стороны». — Ну, нет... не выйдет у них ничего! не выйдет!— упрямо повторяла Марья Васи­ льевна, подстегивая малорослую лошаден­ ку.— По-нашему будет все, пошел за нами народ и дальше пойдет! Когда моя спутница 'вот так вдруг вспыхивала, ее моложавое лицо мгновенно хорошело. В одной деревне, где мы обедали, старая крестьянка, явно ее жалея, сказала: — Ох, Васильевна, горишь ты, как су­ хая лучина, изводишься в работе! — Лучше гореть, чем тлеть! — реши­ тельно отвечала Марья Васильевна.— Для меня жизнь — прежде всего работа. Но разве я только для себя, на свой хлеб-соль зарабатываю? — Да что, то ли не знаю, милая... После этого случая Марья Васильевна кратко рассказала мне о своей жизни. Ро­ дилась она в селе, где-то под Тюменью. Отец ее, безлошадный бедняк, стремясь заработать на коня и потому занимаясь зи­ мой отхожими промыслами, понаторел в. грамоте и всех детей своих выучил в школе.. Старшая дочь Маша в 1900 году стала учи­ тельницей и замуж вышла за учителя той же школы. У них было двое детей, сын и дочь,— жили небогато, но счастливо. В ян­ варе 1918 года муж вернулся с русско-гер­ манской войны и снова стал учить детей, уже в новую, советскую эпоху. А в июле белочехи и белогвардейцы захватили Тю­ мень. Учительская семья ушла на фронт вместе с большевиками. Мать и дочь стали работать в полевом госпитале, отец с юным сыном пошли воевать — и погибли в одном бою. У Марьи Васильевны «сердце такой жаждой мести врагу запылало», что она уже ничего не боялась — и встала за пуле­ метом вместо своих «дорогих храбрецов». Восьмого августа 1919 года Красная Армия освободила Тюмень. Марья Васильевна, шагая под знаменами своего полка, пела сквозь слезы — не дожили ее дорогие вои­ ны до этого счастливого дня! Дочь вскоре вышла замуж за молодого командира Крас­ ной Армии. Оба настойчиво звали мать на отдых, «на житье-бытье доброй бабки». Но, пока не схватила еще ее «самая злая ста­ рость», ей, женщине-борцу, честнее было от­ дать свои силы строительству мирной жиз­ ни... Когда мы прибыли в то лесное село, ку­ да Марью Васильевну вызвали по тревож­ ному сигналу, навстречу нам выехали двое конных с зачехленными, словно у охотни­ ков, ружьями за спиной. Как, однако, вско­ ре оказалось, это были боевые помощники Марьи Васильевны. Под видом «охотников» они и обедали вместе с нами в семье недав­ него красноармейца, который жил в рубле­ ной, обиходной, как говорят в Сибири, избе. Потом «охотники» пошли с Марьей Василь­ евной «побродить по лесу». Но выстрелы послышались значительно поз^ке — и не со стороны леса, а с так называемой «горуш­ ки», о которой мне уже успела немало рас­ сказать мать красноармейца. Пожилая, но, по выражению Марьи Васильевны, зоркая на людей хозяйка не просто знала, кто и с чего начал богатеть, а и примечала, кто с кем водится. На «горушке», т. е. несколько возвышенной части села, с давних пор уже красуется — «Во-он глядите-ка!» — большой одноэтажный дом с разноцветно окрашен­ ными окнами и ставнями. За высоким за­ бором виднелись надворные строения, все под железными, свежей покраски крышами («Будто нарочно помаслили их для гос­ тей»,— насмешливо заметила моя собесед­ ница). Еще с юности она помнила, как в царское время деревенские богачи принима­ ли у себя урядников, исправников и прочее начальство, а те, «по дружбе», помогали кулакам прирезать то земельки, то лесных угодий. Все хлеборобы были у богатеев в 146