Сибирские огни, 1967, № 9

У жены Теодора выпала из рук кастрюля; вода пролилась на землю. Женщина постояла мгновение, не поворачивая головы назад, потом медленно приблизилась к дочери и положила ей на лоб разогревшуюся у огня ладонь. Тепло живой материнской ладони передалось телу Ирмы. Она спит, тихо промолвила женщина.— Это хорошо, что он^ спит. Я в-идывала не одну смерть...— заговорила было бабка, но тотчас смолкла, потому что мать девочки парализовала ее полным ненависти взглядом. Не трогай ее, сказала женщина мужу, когда тот хотел взять девочку за ру­ ку.— Она отдыхает, ты слышишь? Теодор разжал окостеневшие пальцы Ирмы. Они гнулись с трудом и были какие- то странно ломкие, словно замороженные, словно в любой момент могли треснуть в суставах. — Оставь ее, говорю тебе! Перестань ты молоть чепуху, она умерла! — сказал муж. Да как же, ведь я лежала рядом, как я могла бы не услышать?! Может, это и лучше. Все равно некого было позвать помочь, может, и лучше. — Не святотатствуй! — цыкнула бабка. Два младших брата пощекотали босые пятки Ирмы, выступающие из-под по­ крывала. — Ой-ой! — воскликнул Казик.— Она холодная и не шевелится! — Мама, она взаправду умерла? — спросил мальчик помладше. — Бегите отсюаа,— крикнул отец,— нечего вам тут делать! Дети помчались на луг, где уже возилось десятка полтора ребятишек. — Эй вы, а наша Ирма умерла, совсем! — перекрикивали братья один другого. Каждому из них хотелось первому сообщить новость. И, словно лишь теперь осознав самый факт, полного значения которого они, впрочем, так и не понимали, оба разра­ зились громким ревом, повалившись в траву. Слух о смерти девочки молниеносно распространился по всему лагерю. Толпа взрослых, сопровождаемая непоседливой ребятней, собралась перед входом в шалаш Теодора. Опущенное над входом полотнище не позволяло заглянуть внутрь. — Без ксендза преставилась! — Господь бог простит; откуда тут взяться ксендзу, в таком безлюдье! — Смерть у нее легкая была; потихоньку скончалась, а значит, и без боли. — Такая, видать, была у нее судьба! — Этого никто не в состоянии предвидеть! — Посидим тут подольше, так всем нам может выпасть подобная судьба! — Не каркайте, а то накаркаете еще! — Уходить надо отсюда! — Надо, надо! — А куда?.. — Каждый языком только силен молоть, а с места никто не трогается! — Так иди, коли гы такой храбрый! — Тихо вы, ребенок ведь умер... Жена Теодора, застыв, оидела возле девочки и всматривалась в нее. Она не слы­ шала голосов, доносящихся с улицы, не мешала бабке копошиться вокруг умершей, но и ничем ей не помогала. Тем временем бабка прикрыла девочке веки, а одно из них, которое беспрестанно открывалось, прижала большой деревянной пуговицей, отпоро­ той рт собственной кофты. Потом платочком обвязала покойной голову, будто у Ир­ мы болели зубы. • 1— Как бы у ней от этого рассудок не помутился,— указал Теодор пальцем на жену. — Слабая она, но выдержит!— ответила бабка.— Само это у нее должно прой­ ти... Иди-ка к людям, поспрашивай погребальную свечу!.. Теодор откинул полотнище, заменявшее двери. Из шалаша пахнуло тяжелым воздухом, еще насыщенным запахами ночи. Где-то среди них прятался и характерный сладковатый запах мертвого тела, пока почти неуловимый, но каждый уже ощущал 101