Сибирские огни, 1967, № 8

образом, потому что ничего святого для них не существует; и сейчас тоже; хоть и здо­ рово побили их в эту войну, а все же они разбойничают втихомолку. Во Вроцлаве один щебень, целого дома не увидишь, трупы валяются на улицах. Чьи? Поселенцев, разу­ меется; тихому да робкому человеку делать там нечего, только лишь прибарахлиться, да и давать Ходу обратно на старое пепелище. «Верно, верно,— добавлял другой, отхватить, сколько подымешь, и сматываться; черт его знает, долго ли эта земля будет нашей! Немцы ее отберут». — Не отберут! Была она когда-то нашей, потом отобрали, но теперь уж не от­ берут! — Трепаться ты горазд; через год в одних подштанниках будешь мотать оттуда! — Глупости вам рассказывают люди, а вы во все это верите! Что ж с того, что немцы еще живут на Западе? Скоро они будут обязаны эти земли покинуть. Им такую задали баню, что теперь боятся за порог нос высунуть! Пусть только кто-нибудь поше­ велится: войска там до черта! Спокойно можете ехать. Я в тех краях был уже раз и теперь семью приехал забрать. Может, встретимся. — Не хочу вас пугать, но послушайте, люди, правду... Люди слушали, но до правды не могли добраться: этих правд было столько же, сколько рассказчиков. Однако те, кому нечего было терять, ехали. Раздобыв в канцелярии старосты1 переселенческий билет, который заменял все — документы и железнодорожный билет, давал право занимать хозяйства в деревнях и квартиры в городах, получать государ­ ственные пособия и продовольствие, они йтискивались в переполненные вагоны. А кто не сумел, те ехали на крышах, подножках, буферах, привязывая себя к вагону верев­ кой или ремнем —на всякий случай, чтобы не слететь, когда сомкнутся в минутной дре­ ме глаза. В мае переселенцев было еще немного, но уже к осени потянулись целые толпы. Длинные, в несколько десятков вагонов эшелоны медленно ползли один за дру­ гим, все на запад. Пути, перерезавшие страну поперек, были забиты поездами, сверкали на солнце отполированными рельсами; а боковые ветки спокойно отдыхали. Дншь вре­ мя от времени мелькал на них какой-нибудь пригородный поезд. Рельсы здесь кое-где начинал покрывать тонкий слой ржавчины, бронзовеющей под дождем. Поезда меняли по дороге маршруты. Обходными путями миновали разрушенные бомбами мосты, подорванные минами участки путей. Никто, даже машинисты не знали, какой дорогой они поедут дальше, через какие города и доедут ли именно туда, куда намеревались добраться. Путешествие затягивалось. В нормальных условиях поезд покрывает эти расстояния за двенадцать-шестнадцать часов; сейчас обещанные три дня превращались в неделю, две, три. — Когда же, наконец, прибудем? Хотелось бы уже быть на месте. Чего так по­ долгу стоим? Жаль времени, коли уж браться за дело, так сразу! Руки так и тянутся за заботой, а тут надо держать их преспокойно В карманах и ждать. Ожиданием ни­ когда и ничего еще не построили. Там хлеб гибнет на полях, так нам говорили. Только бы добраться, выкошу все поле, до самого горизонта! — Не будь таким жадным, другим тоже надо что-нибудь оставить! — Всем хватит, не беспокойся, там земли много, можно брать, сколько душе угодно! — Не спеши, поспешишь—людей насмешишь, еще долгий путь у нас впереди. — Через два-три дня доедем, спроси стрелочника, железнодорожники все ж таки в этом разбираются... Гудок готового к отходу локомотива прерывал разговоры, группы людей стреми­ тельно рассыпались, поспешно рассаживаясь по вагонам. Любопытные, из тех, кому надобно сунуть нос в каждый угол, вскакивали уже на ходу. Им протягивали руки, подхватывали, затаскивали внутрь. Беспокойство возрастало с возвращением в вагоны. Далеко ли мы уехали? Близко ли уже Возвращенные земли? Дезориентированные на­ чальники эшелонов разводили руками и молчали. На продолжительных стоянках пы-• • С т а р о с т а — главное административное лицо повята (уезда) в Польше при буржуазном строе и в первый период народной власти. 93