Сибирские огни, 1967, № 8

Вылетев на полной скорости за один из них, шофер резко нажал на тормоза: навстречу шло несколько груженых тачанок. «AMO», не­ годующе взревев мотором, приостановился возле поднявшихся перед са­ мым радиатором на дыбы лошадей, но сразу стал пятиться и... повис, задними колесами над обрывом. Николай выжал гармошку бронированной дверки, высунулся на­ ружу и только и успел закричать шоферу: «Лево руля выбирай, черт по­ лосат...», как машина всей своей тяжестью навалилась на него и мед­ ленно поползла по откосу вниз. Колька почувствовал, как у него затрещали кости, и ему казалось, что его тело какая-то могучая сила то закручивает в штопор, то раска­ тывает в тонкий блин. Боли, кажется не было, только ощущение этого тяжелого, давящего, мясорубочного хруста. Боль пришла тогда, когда его, в истерзанной в клочки шинели, не­ уклюжим комком, с неестественно вывернутыми ногами и рукой, выта­ щили на дорогу... * * * Со времени Колькиного последнего рассказа в отдельной палате прошло три месяца. А осенью его голос стал раздаваться во всех этажах корпуса, в пар­ ке и клубе. Он уже успел стать замредактора госпитальной многоти­ ражки, писал тексты для программы «белохалатной блузы», издевался надо мной, что я никак «не могу залечить единственную дырочку в легком». Его поместили в маленькую двухкоечную палату рядом с красным уголком. Взять меня к себе он категорически отказался из-за того, что, живя со мной, ем> придется курить в форточку, а выговорил у началь­ ства себе соседом мрачнейшего молчуна —старшину с несрастающимся переломом голени. Свою палату за несколько дней он превратил в беза­ лаберный «редакционный кабинет». Всюду: на подоконнике, под крова­ тями, на тумбочке —гранки газетных полос и клочки бумаги. Няни-са­ нитарки по утрам с уважением подбирали и аккуратно складывали ве^ь этот мусор в угол палаты, а к вечеру уже на.пороге всплескивали рука­ ми. И почему-то Кольке все прощалось. Данилыч добродушно погляды­ вал за поведением «объекта, ставшего субъектом». Даже сам Мигунский во время генеральных обходов, поравнявшись'с Колькиной палатой, го­ ворил: — В этом... клубном филиале нам делать нечего Пошли дальше! Отношение к Николаю госпитального персонала обобщила у нас в палате няня Леонтьевна: — Балует парень. Так ему и бог простит. Вроде как на другой раз выродили. Ну и празднует! Пущай радуется. И мы с им заодно! Ходячие больные жались к стенкам, когда навстречу им по кори­ дору прыгал на костылях смеющийся «учебно-анатомический скелет», обтянутый кожей. А Колька ругался: — И черт его знает, братцы, что еще нужно! Лопаю по возможности, разминаюсь до боли, а мясо все не нарастает! Придется на начальника госпиталя рапорт в трибунал подать. Однажды, после веселого вечера в красном уголке с активным уча­ стием Кольки, уже после отбоя, я пробрался к нему в палату. Но в двер­ 80