Сибирские огни, 1967, № 8

— Доставить мишень! Колька снова замер в положении смирно. Содранная со щита, ми­ шень уже шуршала в передающих ее друг другу руках, и вот легла на красный кумач стола своими циркульными кругами. В ее затемненной сердцевине, по окружности «восемь» и «семь», образовался аккуратный дополнительный кружок из девяти пулевых пробоин. Командующий долго изучал мишень, а потом поднял глаза на стрелка: — Это что за... фокус? Почему не в десятку? Колька замялся, но, вспомнив про обещанный «аванс», опять обо­ злился и выпалил: — В десятку нескромно. Личного оружия не ношу. Командующий повернул голову к Федорову и скупо приказал: — Выдать личное оружие. Пусть стреляет другим в пример.— И, поднявшись из-за стола, обратился к Кольке: —Аванс снимаю. Носи оружие с честью. . Кольку снова обдали теплые лучи. И он не смог не сказать правды: — Так я ж из нагана плохо... — Ясно. Зато твердость в руке и характер есть. Служи. И Колька, собравшись в плечах, на этот раз совсем негромко, от­ ветил: — Служу трудовому народу! Командующий вскоре уехал. По лицам оставшихся инспектирую­ щих было видно, что хоть и не все командиры дали нужные результаты из своих наганов, особой причины впадать в уныние нет, что командую­ щий уехал веселый и разноса не будет. Из пулеметов-то и из винтовок — главного пехотного оружия —комсостав отстрелял отлично! Колька услышал густой бас командира полка, обращавшегося к на­ чальнику штаба: — Распорядитесь, чтобы после инспектирования этому... комисса- ренку три дня отдыха дать. Пускай романчики почитает. Думаю, что Габиношвили возражать не будет. Колька понял: Федоров нарочно отдал приказание так, чтобы он услышал. Значит, можно облегченно вздохнуть, но... и ежеминутно пом­ нить—на тебе не юнгштурмовка, а воинская шинель. ...Все это и то, о чем узнает читатель дальше, ты, далекий друг, рас­ сказал мне тогда не сразу. Да и не очень охотно. Приходилось в те дни долгого нашего госпитального досуга «вытягивать» из тебя подробности. Но вот, перечитывая записанный мной теперь, по памяти, твой рассказ, я боюсь, что читатель подумает: нескромно ты себя «выставлял». А ведь это будет несправедливо. Ведь здесь, в книге, все-таки —мой рассказ о тебе, то, что я запомнил на всю жизнь, как основу, и дополнил вообра­ жением в деталях... р ...В маленькой получердачной комнатке —две койки и стол. Больше ничего поставить нельзя —мешает люк в первый этаж, где живут по- лезгински гибкий Габиношвили, полнотелый, страдающий одышкой отсекр Гуров, юркий начклуба, 'ревнующий к ним Кольку, и другие по­ литработники полка На соседа, полкового библиотекаря, вечно вздыхающего над пись- мами жены и засыпающего с прижатым к груди очередным конвертом 76