Сибирские огни, 1967, № 8

Еще бы мне не помнить «Флейту-позвоночник», столько раз читан­ ную вместе с Колькой! И я подхватил: — «Привяжи меня к кометам, как к хвостам лошадиным, и вымчи, . рвя о звездные зубья!.. Или вот что: когда душа моя выселится, выйдет на суд твой...» Вошли две няни с тазиками и полотенцами, и я прервал деклама- цию, как раз вовремя, потому что стал уже задыхаться. Колька, коротко вздохнув, сказал: — Да-а... А вот на моем... позвоночнике ни черта... не сыграешь. Пока меня умывали, я дергал в разные стороны головой и, несмотря на воркотню няни, не мог смирно лежать. Когда она, наконец-то, обтерла мне полотенцем лицо, я нетерпеливо, требовательно спросил Николая: — Где ж тебя все-такп так разукрасили? — Не до рассказов сейчас... После... Туго мне, Сережа... Очень туго. Еще до завтрака, в необычное время, в дверях раздался знакомый бас: — Солдатушки, бравы ребятушки, как ваше здоровье? — А... здоровье, как... дерьмо коровье. Вот наше здоровье,— после­ довал ответ. У Данилыча даже ни одна бородавка не дрогнула: — Это у кого же до такого качества дошло? А, новый поступил. Посмотрим этого коровьего внука.—И он прошел к Колькиной крова­ ти. За моей головой послышался такой диалог: — Ну-с, юноша, докладывайте: по какому поводу вас перемотали с головы до пяток? — А повод такой, дядя санитар... Я «утку» не просил... Иди-ка, сво­ им делом занимайся. ...Без тебя... ох, тошно... — Это и заметно. А вы, видимо, уже грамотный. Даже про «утку» знаете. Если нужно, могу принести, благо в свое время переносил нема­ ло. Но прошу учесть: в настоящее время я врач... Давайте-ка гляну... После томительной паузы, прерываемой злыми, свистящими вскри­ ками «осторожней!» «везде больно!», я услышал, как звук перетянутой струны, надтреснутый Колькин голос: — Ну... и что? И ответ: — Н-да! Картина на левой ноге, скажем прямо, неприглядная. — Вы меня, доктор... извините за хамство. Но... мне сейчас не до вежливых выраж... — Хамство, молодой человек, во всех случаях остается Хамством. А вам сейчас надо нервы беречь. Они перешли на шепот. Уже уходя, Данилыч пробасил: — Тут решать быстро нужно. Есть у меня думка одна, да на это два согласия нужно: начальства и ваше. После обхода к этой теме вер­ немся. Хотя и не сказал ничего прямо Данилыч, но горячим дыханием по палате тяжело прошло: «Ампутация!» Колька долго молчал. Потом вне­ запно спросил: — Сережка, а кем этот... рыжий раньше был? Не знаешь? — Как то есть — раньше? — Ну, еще до того, когда нашего брата потрошить стал. — Не знаю. А тебе это зачем? — Так... Вмешался дядя Митяй: — Кем бы ни был, а ты парень, Данилычу верь. Он такой. О нем слава широко идет. Из гроба за уши выдергивает. 54