Сибирские огни, 1967, № 8

ки, ни спокойная логика Саши Хахилева. Уснащенная примерами из истории адвокатура Смирнова тоже успеха 'не имела. Однажды, в самой суете главного проспекта, Колька зацепил паль­ цем портупею на моей спине: — Притормозись! Все бегаете, хлопочете, будто клушки: кто бы Коленьку-петушка под крылышко взял? Бросьте вы эти антимонии! Вот подписку о невыезде снимут, уеду подальше, где нужны такие, у которых по работе ладошки чешутся. А у кого зуд в руках —сейчас везде нужны. Пя-ти-летка, брат! — Значит, с разбитой рожей с арены уйти, так? И нас всех в дура­ ках оставить? —- А вы в них не ходите. Что же касается твоих громких фраз об арене и разбитой роже, то могу ответить: лицо у меня, так же как и со­ весть, перед народом и партией чистое. Арена? Арена —не только наш стольный град сибирский. Пошире у нее границы. На-амного шире! Во многом Колька, конечно, был прав, но не меньше шло и от самой чистопробной фанаберии. А нам с Евсеичем не позволяла совесть бросить дело на полпути. Оставались еще две самые высокие инстанции. ...Большое четырехэтажное свежевыстроенное здание с широким полукружием многоступенчатого крыльца и массивными колоннами на фасаде. В первых этажах с двух сторон длинных коридоров, устланных мягкими дорожками, неустанно читают друг друга дверные таблички с фамилиями партработников, днюющих и ночующих в светлых, строгих, деловых кабинетах. Весь четвертый этаж занимает комсомол. Мы с Евсеичем разошлись. Он в вестибюле тщательно протер очки, внимательно осмотрел себя в большое трюмо и неторопливо зашагал по ворсистой дорожке первого этажа. Я взметнулся по широкой маршевой лестнице на четвертый. Оказалось, что не совсем вовремя. В зале заседа-. ний шел пленум. Стал терпеливо ждать перерыва. А когда с шумом рас­ пахнулись обе двери зала и из них стали выкатываться распаренные, возбужденные, продолжающие громко о чем-то спорить, ребята, а я стал хватать за локти тех, кого мне было нужно, от меня беззлобно отмахи­ вались: — Да подожди ты со своим неотложным делом. Спички, что ли, в кармане вспыхнули?! Тут такие дела решаются —закачаешься! Душа выхода просит! Выход, как и положено, нашли в песне. Она запелась тут же, не сходя с места, между дверями зала заседаний и последней ступенькой лестницы. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью... И уже, сняв массивную урну с лестничной тумбы, на нее забрался вихрастый парень в юнгштурманке и яростно махал руками: ...Преодолеть пространство и простор... В первых этажах началось необычное беспокойное движение. Над лестничными перилами появились лысоватые, седоватые и совсем седые головы, не вытерпевшие нарушения дисциплины служебного дня и гото­ вые за это наказать. Некоторые стали подниматься к нам. Но навстречу им оградительно вытянулась рука с растопыренными пальцами вихрасто­ го дирижера: — Не волнуйтесь, папаши! Радоваться должны —сыновья голос пробуют! И самый седой из «папаш», заведующий историко-партийным отде- 50