Сибирские огни, 1967, № 8

занес. А ты, видать, знать-то знаешь, да не выговариваешь. Пытаешь старуху? — Нет, что вы. Так к слову пришлось. — Инь, будь по-твоему.—Флегонтиха замолчала и стала перевора­ чивать травяные пучки на стенке. Беседа дала трещину. Нужно было находить выход. — А откуда вы, Агриппина Флегонтьевна, точно знаете, когда сеять надо начинать? Морщины у Флегонтихи начали разглаживаться: — Сто годов у земли прожить, да и не знать? — Ну уж и сто! — Сто не сто, а подле этого по лугам да пашням хожу. Не за зря Земляной Матерью которые и кличут.—И уже с лукавинкой ухмыль­ нулась: —Вот по весне в это окошко, ровно к вдовухе молодой, наши мужики черемуховские по ночам и торкаются. — Почему по ночам? — А штоб другой кто не увидел, что поране прочих за советом был. Урожай-то охота каждому взять победе, чем у соседа на пашне вырастет. Ну, тайком друг ото дружки и бегают. А я им по очереди каждому одно и то же советую. Пора сеять зачинать иль погодить. — А с богом у вас давно дружба кончилась? Флегонтиха совсем оживилась: — С молодых еще годов. По глупости отсюдова до Киева на бого­ молье пешком с посошком бегала. Там, в лавре Печерской та дружба и кончилась. У святых мощей. Нагляделась, как монахи православных- то охмуряют,—Флегонтиха чуть помолчала, потом ухмыльнулась...— Ты, поди, думаешь — завсегда я этакая усохшая была? По молодости- то ладная да и красивая из себя выглядела. Ну, значит, монах в самом ихнем святом месте одной рукой мне свечку’подает, а другой, заместо благословения, за пазуху, охальник, полез. Ну, я его по толстой роже-то и благословила. Вот с тех пор я и... ■ Из сеней послышался противно-приторный распевчивый голос и дверь в боковушку приоткрыла пришедшая с огорода баба: — Флегонтьевна, у тебя никак гость? Да из городу, видать? Что ж не угощаешь? Яишенку поджарила бы... Хозяйка боковушки посуровела. Я понял, что дальше откровенного разговора не получится, отказался от угощения и, сославшись на за­ нятость, стал прощаться. Флегонтиха вышла проводить. Неожиданно громко она сказала: — А ты. милой, и забыл, что глянуть хотел, какую я еще травку пользительную набрала? Пойдем, покажу,—- и повела меня к бане. Там, быстро оглянувшись вокруг, строго проговорила.: —Видно, ска­ зать все ж надо. Может, и ко времени. Андрейка-то Ступак, о котором спрашивал, потемну намедни на вершне прибегал. При оружии. «Я тебе, бабушка, грит, подарочек завез по пути». И колечко золотое сует, а с им и полушалок. Откуда, спрашиваю, варнак, взял? С кого снял? Смеется, а у самого глаза окаянные: «Кто дал, того бог взял. Погляди-ка лучше причину, пошто бок чевой-то зудится». А у его не зуд, а рана гнойная. От пули. Ну, травки, коей надо, положила. Перевя­ зала. Колечко не приняла. Говорю ему: погубишь свою голову, об ре1 бетешках подумал бы. Не туда воротите, не старые времена! А он озлился, кричит: «Не поминай про ребят, не трави сердце. Ты, колдов- ка старая, ворожи, ворожи, да знай, в какую сторону!» А сам револь­ вером на здоровом боку дергает. С тем и уехал. А у меня одна сторона. — Какая? з,1 3 Сибирские огни № 8