Сибирские огни, 1967, № 8

— Да так... ниоткуда. — Ну-ка, смотри мне в глаза. Отцовский взгляд, как всегда, выдержать было трудно и хочешь, не хочешь, а пришлось выложить все. На удивление, отец не стал ругать за ночной поход. — Страшное ты, Николай, увидел, очень страшное. Что не сразу струсил —молодец. Только в Сухой лог больше —ни ногой. Отец долго курил, потом запряг Карьку в легкий ходок и пошел в дом переодеваться. На вопрос матери: «Куда?» — коротко ответил: — Я скоро! Но вернулся только поздно вечером. Отцовский запрет Колька все-таки нарушил. Иначе поступить ему было никак нельзя. Днем он не вытерпел и показал приобретенное бо­ гатство ребятам. А когда у тех от зависти жадно засверкали глаза, стал хвастать: — Завтра утром еще больше наберу! — Врешь! Кишка слаба еще раз туда лезть! — У меня?! Слаба? Сами слабаки несчастные. Вот пойду и целых полмешка принесу! Ребятам было неловко за ночную трусость и, чтобы как-то оправ­ дать себя, они начали выкрикивать: — Форсун-хвастун! Форсун-хвастун! — Шарик лаял —хвост поджал, в подворотню убежал! Колька полез в драку. Вытирая у своих ворот разбитую губу, он погрозил кулаком: — Я вам покажу Шарика... ...От согры по бору потянулся низкой пеленой густой предутренний туман. Кусты колючей боярки и стволы сосен оторвались от земли и стали расти в облаках. Обходить сизую полосу —это дать крюк версты в три. Колька, решившись, натянул козырек кепки на самый лоб и ныр­ нул в белесую пустоту. Рубашка прилипла к телу. Стало зябко от сы­ рости и, может, еше от чего-то, но он, цепляясь за ветки, рванулся по­ перек тумана и вскоре выскочил на просеку. Сразу стало легче. Подбад­ риваясь, он стал размахивать наволочкой, тайком прихваченной из грязного белья вместо мешка. Одному,, без ребят, было труднее. Страх от себя не спрячешь и не­ кого пугать Фенькой-утопленницей. Оставалось одно: стараться не при­ глядываться к ночным изменениям леса, для храбрости чаще махать на­ волочкой, другой рукой сжимать в кармане теплую рукоятку «складня», ножика, вымененного утром на два десятка гильз. А чтобы не исчезла решимость, Колька вполголоса сам себе твердил: — Вот вам и будет Шарик!.. Вот вам и будет форсун!.. Бор внезапно окончился. Пахнуло полынным степным ветром, и тускло засветила та же ущербная луна. Начался знакомый мелкий сос­ новый подлесок. Где-то, совсем близко, должны быть и первые овраги Сухого лога. Колька стал оглядываться, где удобнее выбрать место, что­ бы залечь, но справа качнулись сосенки, и мелькнула чья-то тень. Он кинулся влево... и гам кто-то был. Назад! Не вышло. Жесткая, тяжелая рука схватила его за плечо, придавила к земле, и он услышал злое.не­ доуменное восклицание: — Так это ж парнишка, язви его! Ты тут што, сукин сын, по ночам шныряешь, а?! Рядом второй голос полушепотом: — Чего орешь, дура! Парнишка, не парнишка, тащи к начальству — разберутся. 22 '