Сибирские огни, 1967, № 8

лотая пчела». В журнале «Наш современ­ ник» она была опубликована под заголов­ ком «Личная жизнь». Эти два слова до­ вольно точно отражали содержание произ­ ведения Писатель, который до сих пор пи­ сал жизнь без подразделений на «личную», «общественную», «деловую», «творческую» и т. д., решил заострить свой взгляд на од­ ном, ограниченном участке бытия. Что ж, такое, намерение кажется обос­ нованным. Ситуация, в которую попадают герои повести, такова, что проблемы «лич­ ной жизни» невольно выступают в ней на первый план. Никита Ильич Крылов был оставлен женой, когда их сын Никита был еще сов­ сем мал. Он сам вырастил мальчика, кото рый теперь готовится поступить в инсти­ тут, Прочная дружба соединяет Крылова с .артисткой Еленой Константиновной. Они решили пожениться, когда Никита-млад- ший поступит в институт. И тут вдруг из мрака неизвестности объявляется жена Крылова Людмила с маленьким сыном Иваном. Как выясняется, она была заму­ жем еще до брака с Крыловым; муж про­ пал без вести на войне, но потом объявил­ ся, и Людмила уехала с ним. Теперь отец Ивана умер, сама Людмила смертельно больна, малыш может остаться совсем один Герои этой повести — хорошие, отзыв­ чивые люди. Тяжелая ситуация, в которую с(ни попали, позволяет автору отрекомен­ довать их с самой лучшей стороны. Так, например, Никита Ильич предстает как олицетворение доброты и самопожертвова­ ния. С. Никитин всегда был добр к своим героям И то, что в этой повести некоторые из них выводятся более совершенными, чем это нередко бывает в жизни, само по себе, по-моему, не является недостатком. Связь литературы с жизнью очень сложна, туг не обойдешься формулой «похоже или не похоже». Незадача в том, что до сего вре­ мени вопрос о сопоставлении героев С. Ни­ китина с «героями» жизни просто как-то не возникал. За исключением отдельных, до­ вольно редких случаев, произведения писа­ теля воспринимались как сама жизнь, про­ пущенная через призму видения автора Иное дело в «Золотой пчеле». Хорошие люди здесь изображены вне борьбы, им не с кем скрестить шпаги за свои идеалы. Есть, правда, на обочинах повести мелкий пакостник и мизантроп Пашка Канунни- ков, мелькает легкомысленная девица, ищу­ щая выгодного брака. Но с развитием ос­ новной линии сюжета эти персонажи поч­ ти не связаны. В жизни, разумеется, быва­ ет, что люди свершают благороднейшие поступки, не вступая при этом ни в какую борьбу. А вот литературе, самой природе художественного обрата такое положение, по-моему, противопоказано. Герой, кото­ рый ни с кем не борется, вял и неинтере­ сен. Психологический экскурс в душу добро­ го и благородного Крылова дан а повести (совсем ие в духе С'.' Никитина) прямоли­ нейно, почти схематично. Возьмем, напри­ мер, эпизод, когда Никита Ильич обдумы­ вает свое трудное положение Он садится на лавочку и машинально чертит прутиком на песчаной дорожке носатую единицу. «Под этим номером он как бы поместил один из своих нравственных принципов, который гласил, что человеку в беде не­ пременно надо помочь. Этим принципом он не мог бы поступиться, и, значит, остава­ лось лишь найти лучший способ последо­ вать ему». Этапы дальнейших рассуждений следуют опять-таки под номерами, кото­ рые Никита Ильич чертит тем же прути­ ком на песке. Итак, есть принцип (номер один), по­ ступиться им нельзя. О чем же пойдет речь дальше? О «лучшем способе последо­ вать ему»? Не маловато ли? Разве душев­ ную борьбу, сомнения, переживания — все это могут заменить рассуждения с «циф­ рами на песке»? Не узнать в этой повести и сочного ни­ китинского языка. Уже на первой страни­ це спотыкаешься о штамп: «Никита Ильич... священнодействовал у газовой плиты». Слишком много здесь не очень обязатель­ ных описаний, аппетитно накрытых столов, наполненных рюмок, ресторанных карти­ нок. Не нарисованы, а всего лишь кратко «отрекомендованы» мншие второстепенные персонажи, например, Елена Константинов­ на, майор Карасев, Лина. Недостатки «Золотой пчелы» выглядят, вероятно, еще более выпукло потому, что повесть преподносится читателю в сосед­ стве с высокохудожественными произведе­ ниями. В статьях и разговорах о С. Никитине нередко мелькает слово «традиционность». Я не ставлю своей задачей разобрать в этой статье вопрос «Никитин и традиции». Хочется лишь сказать что писатель — и это его самая симпатичная черта — верен одной из главных традиций передовой рус­ ской (да и не только русской) литерату­ ры, выраженной в неизменном внимании к тем, кому плохо, кто не нашел себя, «не состоялся». Боль за таких людей, сочувст­ вие им пронизывают творения писателя и тогда, когда он рисует счастливых, живу­ щих полнокровной жизнью героев. Б . К о р ж е в ИСТОРИЯ, СОВРЕМЕННОСТЬ И ПОЭЗИЯ АВТОРА В ейнбаум, Дубровинский, Перенсон, Лебедева, Боград... Славные имена героев революции и гражданской войны ,то 180