Сибирские огни, 1967, № 8

творчеством, всем талантом. Галерея ме­ щан у него ^ велика: Роман Половодов («Собственный дом»), Аверкин Лыков («Крах»), Инга и ее мать из рассказа «Тряпки», женщина из рассказа «Краси­ вая»... Однако С. Никитин обладает редким даром «прояснять» в любом, даже в сов­ сем, казалось бы, несимпатичном человеке что-то неподдельно светлое, привлекатель­ ное. Выражаясь словами известной прит­ чи, отыскивать жемчужные зерна. Аверкий Лыков угрюм, черств, нелю­ дим, нечист на руку-и т. п. Но он отлич­ ный работник, не лишен ума и сметки, рождение пусть даже нежеланной дочки вызывает в нем волнение и радость. «Кра- сивагр» хоть и польстилась на стариков­ ские деньги, но теперь по-человечески каз­ нится. Великолепен рассказ С. Никитина «Го­ сти». На протяжении нескольких страниц пи­ сатель рисует некоего отставного генерала Пухова и его семейство, приехавших в го­ сти к фронтовому другу генерала, ныне ди­ ректору, ученому Андрею Поликарповичу Смаковникову. Дети Пухова — закончен­ ные бездельники, с порочными наклонно­ стями, жена — мещанка, вышедшая замуж из соображений корысти, а сам генерал ка­ жется человеком безнадежно отсталым, ничем, кроме прошлых фронтовых дел да рыбалки, не интересующимся. С каждым днем гости вызывают все больше раздра­ жения у хозяина дома. И, читая эти стра­ ницы, невольно начинаешь сочувствовать Смаковникову, которого отрывают от де­ ла, лишают покоя... В самом конце рассказа писатель за­ ставляет и Смаковникова и нас взглянуть на того же генерала иначе. В темноте, пос­ ле дождя Пухов собирает в саду выполз­ ней, готовясь утром идти за лещами. Ря­ дом с генералом ходит английский сеттер Смаковникова Люстра. ) «Было что-то невероятно трогательное в том, как, приседая, ставил он (Пухов) в пятно света баночку, как старался взять червя непослушными пальцами, и в том, что по пятам за ним ходила Люстра и, ког­ да он приседал, она тоже садилась и начи­ нала смотреть ему в лицо, а он что-то ти­ хо, с ласковой укоризной говорил ей». Эта ' картина как бы высвечивает дото­ ле скрытую, важнейшую грань образа Пу­ хова. Перед нами уже не просто отставник, выпавший из колеи жизни, не «носитель» каких-то неприятных свойств, а прежде все­ го пожилой человек, которому приходится несладко. Неприязнь и раздражение по от­ ношению к нему уступают место другим чувствам. И все эти «волшебные изменения» про­ исходят без каких-то значительных поступ­ ков действующего лица, только за счет ма­ стерского рисунка да, пожалуй, особого ракурса изображения. Так, в двух глав­ ных аспектах —- видимость и сущность — наблюдает писатель не только отдельно взятых людей, но и многие явления жизни- С неподдельной любовью описывает он маленькие русские городки, «где орали на зорях петухи, вертелись над крышами са­ модельные флюгера с трещоткой», где сто­ ят дома, засыпанные золотыми листьями лип, а под низкими заборами — повытоп­ танная мурава. Почти во всех рассказах С. Никитина наряду с этими милыми серд­ цу автора картинками мы встречаем лю­ дей, о судьбе которых писатель говорит с грустью, тоской, порой — с болью в душе. Таковы, например, Степан («На родине»), Аля Реутова («Рассказ о первой любви»), Васена («Первые заморозки»), Володька («Дом под липами»)... У этих разных, не похожих друг на друга людей что-то не задалось в жизни. А ведь могло, могло быть по-другому. Почему же одним сопутствует удача, а другим — неудача, у одних те же шестьде­ сят-семьдесят лет переполнены тревогами, борьбой, успехами, радостями, любовью, счастьем, а у других —лишь серым однот образием дней и тоской по несбывшемуся? Писатель не дает ответа на эти вопрос сы. Но не будем упрекать его: художник не пророк, у него иные задачи. Доказывая, что под оболочкой смирения, равнодушия, кажущейся ординарности нередко бьются1 пылкие сердца, живут яркие мечты, он тем самым дает нам увидеть целину потенци­ альных возможностей, которые таят в себе эти милые автору люди. В последние годы в творчестве С. Нйт китина намечается поворот к более круп­ ным жанрам. Одна за другой выходят ма­ ленькие повести «Собственный дом», «Па­ дучая звезда», «Золотая пчела». Наиболее удачной из них мне кажется «Падучая звезда». О ней уже много писа­ ли, и я не собираюсь детально анализиро­ вать это отличное поэтическое произведе­ ние. Хочется лишь заметить, что, обратясь к теме, которую до него решали многие та­ лантливые художники,— к теме войны, пи­ сатель сумел подойти к ней по-своему. Почти вся повесть посвящена жизни Мити Ивлева до того периода, когда он стал солдатом и принял участие в наступа­ тельных боях. Он еще ничего не успел со­ вершить значительного. Но художник дает нам почувствовать, что перед нами лич­ ность необыкновенная, с душой на редкость богатой и светлой, могучий расцвет кото­ рой впереди. Он мог бы стать героем и прославиться в боях за Отчизну, мог бы свершить много замечательных дел после войны... Но весь этот яркий мир мыслей, чувств, мечтаний погасит навсегда фашист­ ская пуля. - Здесь нет острого сюжета. Последова­ тельно и неторопливо рисуется жизнь Ми­ ти. Но чем дальше движется время, тем ближе роковой день... Так возникает гума­ нистический пафос повести, нарастает ее антивоенный и антифашистский накал. Последняя повесть С. Никитина — «Зо­ 12* 179