Сибирские огни, 1967, № 8

М ы — к а в а л е р и я в е с е л а я в с е л е н н о й . М ы — м у зы к и т а н ц у ю щ и е зн а к и . М ы — н о в ы х чр зл о в е щ и е к о м е т ы ,— Т р е в о г о ю т о м и м и н е р т н ы х м у д р е ц о в . М ы — б о й в в е к а х о т к р ы в ш и е п о б е д о й , М е т н у в в в р а г а п о ю щ е е к о п ь е .' Весьма интересна и по-своему характер­ на в этом отношении начальная страница творческой биографии Валерия Друзина. Выступая сторонником поэтов «Кузницы», горячо и искренне ратуя за новое искусст­ во, он мог одновременно низвергать Мая­ ковского, предпочитая ему «здорового и ясного Казина», и тут же восхищаться Па­ стернаком. В - своей творческой практике В. Друзин, успешно выступавший в то вре­ мя как поэт, мог совмещать взаимоисклю­ чающие эстетические принципы. Во «Вла­ сти труда» он публиковал проникнутые гражданскими мотивами, боевые, подлинно революционные стихи — «Коминтерну сла­ ва», «Простой Октябрь», «Коммунарам ве­ нок» и др. И он же в «Красных зорях» по­ чти в одно время с выше названными про­ изведениями поместил стихотворения «Поэт» и «Круг», не свободные от чуже­ родных влияний. Его «Поэт» кажется пря­ мым сколком со стихов раннего Брюсова. Я ж р е ч е с к у ю м а н т и ю .н а д е н у . З а д е н у з а м о л ч а щ у ю с т р у н у , К з а в е т н ы м п и с ь м е н а м , с к л о н и в к о л е н а . Б л а г о г о в е й н о , р а д о с т н о п р и л ь н у .1 2 Здесь есть и «жертвенный алтарь», и «сладостный напиток», и «старинный сви­ ток». В стихотворении «Круг» вдруг начи­ нает звучать эклезиастовский мотив о сует­ ности всего земного: И в т я н у т ы й в б е з д н у г л а з а м и в р ем ен , Я в и д е л , ч т о в с е в о к р у г — С к у ч н ы й и н е с к о н ч а е м ы й сон , В е ч н о к р у т я щ и й с я к р у г .3* 5 6 Несомненно, здесь многое было от юно­ шеской бравады, позы, но было и нечто другое. Приведем любопытный автокоммен­ тарий к этим стихам. «Стихотворение «Круг»,— писал В. Друзин,— не имело вна­ чале личного характера. Слово «Я» появи­ лось при сдаче в набор,— а речь шла о поэте-декаденте. И стояло слово «Он», К моему мировоззрению эти мрачные моти­ вы не относились. Почему же возникло слово «Я»? Плохо помню. Кажется, поду­ малось, что начнут читатели искать про­ образ, кто-нибудь из поэтов старшего поко­ ления обидится (Е. Титов, И. Славнин, А. Мейсельман — они с нами общались),— и я решил «взять на себя». А за этот «пес­ симизм» мне попало в «Сиб. огнях», когда они отрецензировали в том же 1923 году номера «Красных зорь». И далее идет весь­ ма характерное обобщение: «Все-таки мы тогда, желая создавать советскую револю­ ционную поэзию, не очень-то разбирались в традициях — и проскальзывали мотивы де­ 1 И н . Б -о в . В с а д н и к и ,. « К р а с н ы е з о р и » , 1923, № 4, с т р . 100. 2 « К р а с н ы е з о р и » , 1923, № 1, с. 5. 3 « К р а с н ы е з о р и » , 1923. № 2— 3, с. 8. кадентства в стихах не только у меня, но и у Иосифа Уткина и Джека Алтаузена»1. В воспоминаниях В. Друзина о первых его литературных опытах содержится и еще одна примечательная подробность, позво­ ляющая судить об отношении современни­ ков к молодым поэтам и их творчеству. Оказывается, новый читатель уже не при­ нимал набившую оскомину декадентскую' поэзию и тянулся к поэзии революционной, хотя бы и не всегда технически совершен­ ной. «На нашем первом литвечере 25 мар­ та 1923 года,— рассказывает он,— новая аудитория—рабфаковцы, партийный и ком­ сомольский актив — лучше всего приняли стихи Скуратова, затем шли Молчанов и Алтаузен, а Уткин с его туманными стро­ ками («В облачном тумане домик я по­ строил, хижину сплетений голубых глу­ бин»...) и я с моей литературщиной («Во­ круг таверны туман и мгла, ты свет не­ верный во мгле зажгла... Отец за стойкой почти что пьян, хмельной настойкой налит стакан») успеха не имели, что нас непри­ ятно поразило. Еще любопытный штрих: мое напечатан­ ное в № 1 «Красных зорь» стихотворение «Поэту», насквозь стилизованное и мерт­ вое,— Скуратов и Молчанов любили распе­ вать на торжественно-церковный мотив, ис­ кусно имитируя гнусавое пенье захолустно­ го дьячка. Когда же я догадался, наконец, читать на некоторых вечерах «Простой Октябрь»— меня принимали лучше»5. Это свидетельство одного из активных участников литературного процесса в Си­ бири первых послереволюционных-лет го­ ворит само за себя. Новое искусство рож­ далось в борьбе и противоречиях, при жи­ вейшем участии и поддержке трудящихся масс, нарождавшейся советской интелли­ генции. Стихи, пронизанные пафосом рево­ люции, многое говорили сердцу читателя, делавшего эту революцию. «Простой Ок­ тябрь» ему, естественно, был роднее и ближе, чем полуэкзотические таверны и трактирные стойки. Стихотворение В. Друзина «Простой, Октябрь», опубликованное в газете «Власть труда» 9 ноября 1922 года, держится не на декламационной патетике, свойственной многим стихам подобного рода, а строится как своеобразная жанровая картина. Здесь и «шумящий митинг», и ощущение живой человеческой личности, стремление пере­ дать настроение и чувства реального уча­ стника уличных боев: З а т р о т у а р н ы м и у к р о я с ь п л и т а м и . С т р е л я т ь и д у м а т ь : « к о т о р ы й р а з !» С в о и х п р и я т е л е й с ч и т а т ь у б и т ы м и И с а м о м у у м е р е т ь н е р а з. На примере раннего творчества В. Дру­ зина и других представителей ИЛХО от- 1 И з п и с ь м а В . Д р у з и н а а в т о р у с т а т ь и (о т 5 н о я б р я 1965 г ,), 6 Т а м ж е . 175