Сибирские огни, 1967, № 8

куста. В полусотне метров плещется лосиха, а долговязый теленок стоит по грудь в воде и, смешно вытянув шею, таращит глаза на мать. Прикрывшись осокой, сидим на корточках, наблюдая. Лосиха как заправский аква­ лангист, подолгу ныряет, каждый раз вытаскивая по толстому корню лилии. Достав , корм, она с аппетитом чавкает, отгоняя длинными ушами надоедливых насекомых-. Ло­ сенок забредает глубже... — Медведь! — вдруг восклицает Емельян. — Где? — Вон по кочкам ползет!.. Я верчу головой, но ничего не вижу. — Смотри,— показывает Дацко за кусты спиреи.— Видишь, осока качается? Это вражина, скрадывает.— Емельян беззвучно взводит курок. В просветах травы мелькает бурое пятно. Зверь по-пластунски, осторожно и мед­ ленно подбирается к добыче!. Впереди лежит почти у самой воды старый выворотень, бог весть когда сюда принесенный шалым паводком. Выворотень плотно увешан лишай­ ником, и за ним у медведя будет отличная засада. Ветерок дует с противоположной стороны. Лоси, не чуя опасносности, продолжают спокойно хлюпаться. Открытое прост­ ранство в пять-шесть метров медведь проскальзывает в тот миг, когда лосиха погрузи­ лась в воду. Наступает томительное ожидание. — Ловок, ну и ловок, стервец! — шепчет Дацко. — Это не сосед твой? — Ровно он, по величине-то подходит... Лосиха медленно подвигается к засаде,- теленок бредет ближе к берегу и чуть опе­ режает мать. Дацко поднимает винтовку. — Постой,— удерживаю его. В воздухе мелькает бурая туша. Но что-то, видимо, не сработало в молниеносном броске, какое-то мгновенье хищник не учел, так как лосенок с криком успевает ускольз­ нуть от железных когтей в глубь озера, а на его месте перед оторопелым медведем оказывается разъяренная мать. Все происходит за столь короткое время, что я не успеваю запечатлеть подробно­ сти. Сейчас ясно помнится: лосиха, взвившись на дыбы, бьет передними копытами зверя, валит его в воду, снова бьет. По озеру разносится отчаянный вопль медведя и не менее громкий лай привязанного Казбека. Медведь выкарабкивается на берег, но снова пада­ ет в грязь под ударами страшных копыт. От неминуемой смерти его спасают кусты. Минут десять слышен треск погони и глухие, рыки поверженного врага. Маленький теленок, выбравшись на берег, жалобно мычит, из чащи выбегает гневная мать: одно плечо у нее разорвано, из глубокой раны обильно сочится кровь, но ей не до того. Она нежно урчит, обнюхивая детище, а теленочек тянется горбатой мордашкой к ма­ теринскому вымени и, нетерпеливо потряхивая куцым хвостиком, с наслаждением сосет теплое молоко... Пошли,— тихо говорит Емельян,— нам тут делать нечего. Осторожно отступаем к костру и, забрав рюкзаки, отправляемся своим путем, ведя на цепочке Казбека. Снова непролазные кочки и чащоба ольховника. Молча бредем до первого озерка. Ладно она его отделала! —Дацко стирает с лица капли пота.— Вот что значит любовЬ матери. Осенью эта же лоси-ха от одного запаха медведя за пять километров унеслась бы! До вечера бродим по берегам озер и к закату солнца возвращаемся к избушке. Олег еще не пришел. Пока готовим ужин, наступает светлая ночь. Я беспокоюсь, стре­ ляю вверх, минут через пять слышен ответный выстрел. Ползет где-то, усмехается Емельян, поворачивая на сковородке куски мяса. Вскоре вылезает из тайги наш биолог. Вид у него измученный, штаны на коленях, порваны. Отдуваясь, садится на пенек. — Что так долго? — Долго! Я уж, откровенно признаться, ночевать хотел, да хорошо, выстрел услы­ 136