Сибирские огни, 1967, № 8

— Ну, я кончил, благодарю! Он сел в углу. Стены уже отбрасывали тень на пол. Из этой тени, словно из ук­ рытия, теперь он начал присматриваться к Марте. Девушка сидела на солнце, как под лучом прожектора. Оба о.ни одновременно улыбнулись. — Марта, садись! Опять мы должны тебя ждать? — сказала Маевская. Девушка, застигнутая врасплох, вздрогнула. На минуту она забыла о вагоне, о матери, обо всех окружающих. — Я не буду есть, мне совершенно не хочется. Не знаю почему, но мне и вправду не хочется есть. — Уже за свое? — Нет, мне же вправду не хочется,— мягко ответила Марта. Маевская пристально посмотрела на нее: . .— У тебя что-нибудь болит? — Ничего, просто я не чувствую никакого аппетита. — Опять что-то на нее нашло! Как упрется, тут уж никакая сила не поможет. Еще недостает, чтобы у меня с тобой хлопоты были! — Пусть это, мама, тебя не беспокоит. — О, какой большой город! — выкрикнул Казик. Остальные дети подскочили к нему. Сквозь щель чуть отодвинутой двери мелькали убегающие назад каменные дома, улицы, разноцветные вывески, красное станционное здание, опоясанное ящиками с цветущими анютиными глазками и длинными усатыми вьюнами. — Дети, отойдите от двери, мигом! ■— Может быть, ее совсем закрыть? — Будем тогда ехать, как в коробке, лучше же знать, где проезжаем,— сказал Юлек. За станцией поезд, вместо того чтобы ускорить, замедлил ход. Он шел тихо, но не останавливался. Безоблачное небо посерело, солнце стремилось к земле, словно хотело слиться с нею. Высоко в глубине неба показались первые, бледные, едва различимые звезды. Женщины еще мыли посуду. Жена Теодора слила помои в одну кастрюлю и по­ дала корове. Животное пило жадно, работая боками. Выпив все, корова облизнулась и подняла голову. Посмотрела на женщину и замычала. — Еще хочет.— Кокотова подсунула корове остатки картошки. Потом она принялась доить. Молоко шипело, тонкими струйками ударяя в стенки цинкового ведра. Женщина пошлепала вымя, однако молоко так и не хлынуло обильнее из истощенных сосков. — С трудом и эту каплю выдаиваю, едва детям достанется. Паровоз вдруг дернул. Ведерко, зажатое между колен женщины, вывернулось, и пенящееся парное молоко разлилось по деревянному полу. Оно впитывалось в доски, исчезало в щелях. — Второй раз у меня это уже случается, но не моя вина! Самое большее с кружку осталось. Женщина стояла беспомощно, по очереди заглядывая каждому в глаза, словно искала в них прощения. Теодор выругался: ■— Надо было лучше смотреть! Мы обещали молоко соседям. ( ■ — Не ее вина. — Без конца что-нибудь да не ладится, а виноватых нет как нет! В вагоне стало темно. Небо еще светлело вверху, но уже не освещало землю. Де­ ти улеглись на тюках и успокоились. С конца Беднареков доносился храп Янека. Геня спала рядом с ним, забыв о еде. Маевская расстелила на полу плед. Поверх положила еще перину. Чтобы закры­ ваться, оставила шерстяное одеяло. Все готовились ко сну. Семья Теодора отделилась от остальных покрывалом. 116