Сибирские огни, 1967, № 8

другого, а сейчас между ниЖи зияли заросшие бурьяном пустыри. Иногда из бурьяна проглядывала потрескавшаяся печная труба. От дома, где жила до войны Маевская, не уцелела даже печь. Теснящиеся вдоль полотна холмы, наконец, заслонили город. Маевская огляделась и вдруг, точно только теперь отдав себе отчет в том, как тесно в вагоне и что, кроме них всех, здесь .же приютилась еще одна семья репатри­ антов, воскликнула: — Господи, как же мы тут поместимся! — Мы ведь уже едем,—заметил Юлек. Члены семьи репатриантов молча смотрели на своих новых попутчиков. _ д а> будем соседями,— заговорил старший мужчина. Он был худой, высокий, жилистый. Костлявые лопатки выпирали у него из-под тиковой, стального цвета ру­ бахи. На груди рубаха была расстегнута, открывая густые, седеющие волосы. Мужчи­ на попыхивал толстой самокруткой. Когда он подносил ее ко рту, у него дрожали руки.— В одном доме выпало нам жить,—добавил о«. — Господи, что это за дом? Даже крыши над ним нет, и вдобавок надо его еще делить с коровой! — сказала Маевская. — Что ж, раньше в таких вагонах возили уголь, а теперь, на время езды, это наш дом. Корова меньше всего мешает, лишь бы люди друг дружке дорогу не заступали,— миролюбиво говорил мужчина.—От скотины всегда больше пользы, чем хлопот. — Верно,— вмешался Кокот.— Крестьянин без коровы, как ксендз без сутаны. А издалека вы едете? — Сразу за Саном мы жили, пять километров от берега, только по той стороне. До Перемышля было близко. Знаете, может, те края? — Должно быть, это очень далеко,— сказала Маевская,— я ни словечка не слы­ шала о таком селе. < — Перемышль — город побольше, чем тот, который мы сейчас проезжали. — Больше? Ну уж, вы, пожалуй, пересаливаете, я всегда считала, что там, на Вос­ токе, дикие края и людей километрами не увидишь. — Так я же тоже из тех мест! — вдруг крикнул Янек. Он вырвался, наконец, из объятий жены и подошел к незнакомцам. Обнял стар­ шего, потом прихватил еще в объятия молодого парня, одетого в английскую военную сорочку, и бабку, стоявшую поблизости. — Пусти, дорогусенький, задушишь старую женщину! — пискнула бабка и вы­ скользнула у него из-под руки. Янек разжал объятия, подскочил к жене старшего и к детям. Их было трое. Бед- нарекова схватила мужа за руку и, придержав его, выдвинулась вперед. — Это мой муж,— сказала она,— выпил немного с товарищами, на прощание. — Сразу видать, распутник! — отозвалась старуха, поправляя себе платок на голове. — Мужики только о двух вещах всегда и думают: или о выпивке, или о том, как бы где женщину прижать,— вставила жена Юзефа. — Крепко они за нас берутся! — рассмеялся Кокот. — С бабами лучше не связываться, не переговоришь! — поддержал Теодор, стар­ ший мужчина в семье репатриантов,— У нашей бабки острый язык. — На тебя все равно тупой,— отрезала та. У нее было лишь два передних зуба. Рот по этой причине запал внутрь, подборо­ док и нос выдвинулись вперед. Она беспрерывно шевелила губами, словно что-то тихо шептала. — Сколько же времени вы едете? — поинтересовалась Маевская. — Две недели уж в дороге,— ответил Теодор. — Две недели? — переспросила Маевская.— Так вы, наверное, жили на самом краю овета! — Ехали-то мы немного, все остановка за остановкой. Нам даже странно было, что с той станции, где вы сели, мы сразу отправились.