Сибирские огни, 1967, № 8

Я сбивчиво продолжал протестовать: — Он никогда никуда не перекинется. У него все от души. Он весь нараспашку. Всегда весь делу отдается. Даже Дим Димыч го­ ворил... — Между прочим, этот самый Дим Димыч, у которого верным уче­ ником Градов считается, от режиссуры в клубе освобождается за бур­ жуазные настроения и правый уклон в искусстве. Тоже вроде нараспаш­ ку ходит. Да сюртук старорежимный на нем, и сорочка крахмальная на все пуговки застегнута,—и Соловьев, явно любуясь собственным крас­ норечием, решил меня добить: —Теперь давай о поступках. На паперти хулиганство устроил? Устроил. Вы его в герои, а народ озлобился. На кого озлобился? На рабочий класс. Смычка трещину дала? Дала. На чью руку, выходит, Градов сыграл? Мне стало понятно, что Соловьев знает о нашей работе гораздо больше, чем значилось в справке. И поворачивает все по-своему, зама­ зывая то хорошее, что сделал Колька. Соловьев, прищурившись, внимательно на меня посмотрел и раз­ дельно процедил: — Должен понять, что разговора этого между нами не было. Иди и помни: ты представитель рабочего класса, комсомолец, обязан бди­ тельными глазами пересмотреть все поступки Градова. С тех позиций, о которых я говорил. Все это изложишь в справке без адресовки куда и кому. Завтра принесешь сюда. До свиданья! —Когда я уже повернул­ ся уходить, он спохватился и спросил, так и не сказавшего ни одного слова, бритоголового: —Может, вопросы у вас есть? Но тот, по-прежне­ му молча, отрицательно покачал головой. Оглушенный происшедшим разговором, злой на самого себя за не­ хватку мужества дать достойный отпор Соловьеву, я долго в бешенстве безотчетно бегал по улицам. Писать донос! На кого? На Кольку! Нет, не выйдет у вас, гражданин Соловьев! Не выйдет! Но ведь сразу-то не сказал прямо: «Я не предатель». Значит, сдрейфил. Промолчал? А мол­ чание знак согласия. Значит, уже предал. ...Но от справки зависит получение денег. Не написать —приехать с пустыми руками. Рассказать все Кольке и ребятам? Пойдет такой та­ рарам, что полетит к чертям вся работа, Соловьев же откажется от своего задания, и я, как миленький, останусь в дураках. Был свидетель? А шут его знает, что за птица, этот молчун? Наверняка, одного поля ягода. Как быть? Кто подскажет?! Пойти на завод —в партком? К хлоп­ цам в ячейку? А кто для них Колька? Речистый массовик, заядлый спор­ щик—и все. И отца, как назло, нет. Он бы выход нашел, посоветовал... Улицы, кварталы, дома сменялись, я машинально читал вывески, заглядывал в витрины магазинов, но ничего толкового и определенного в голову не приходило. И вдруг —стоп! Четкая надпись на черном квад­ ратике стекла: «Управление...» Вот он, точный адрес! Нужно именно сю­ да и только сюда. Каким бы строгим, даже немного таинственным и пу­ гающим не казался этот дом, но он овеян славой чека, освещен именем Дзержинского. А к кому обратиться? Сразу к самому начальнику? Вряд ли выйдет. И тут вспомнил: Бормотов! Он же знает Николая. Верно, я-то с ним поч­ ти не знаком. Так, две-три встречи, но... набираясь духу, я затоптался у крыльца. По его ступенькам сходил какой-то военный. Он остановился, прикуривая, и внезапно, чуточку насмешливо, спросил: — Ты что тут как в «любит, не любит» играешь? Не решаешься? Я поднял на него голову и обмер: повыше кирпичного цвета петлиг с одной «шпалой» из-под козырька шлема на меня смотрели глаза