Сибирские огни, 1967, № 8

шие разглядывали на свет тряпки и размышляли, пригодятся они для чего кибудь или же нет. В короткое время все черепки и прогоревшие жестяные кастрюли исчезли; из тряпья тоже немного осталось. Юлек подбросил в огонь еще ботвы, а на нее — остат­ ки тряпок и бумаги. Все это медленно тлело, заволакивая двор едким дымом. Юлек предоставил костер собственной судьбе и отправился в сарайчик, где прежде жила коза, а сейчас должен был быть заколот поросенок на дорогу. ЛАать купила его в долю с Кокотами. С крыши он собрал солому и разостлал ее поверх навоза. Двери в саран оставил открытыми, чтобы его пронизала утренняя прохлада. В комнате вода исходила паром в большом, предназначенном для кипячения белья котле. Марта' сидела на корточках возле печурки и поддерживала огонь. По лицу ее стекали капли пота. Соседи тем временем вытащили из комнаты двустворчатый шкаф, переживший и 'бегство от немецких самолетов в тридцать девятом году и всю войну, а также буфет. Краска слезала с него большими пластами. Забрали и одну кровать. На все это на­ шлись покупатели. После мебели па полу и стенах остались пятна пыли и паутины; несколько лет никто не трогал ее с места. Марта вымела мусор, убив при этом не­ скольких паукбв. В комнате стало пусто. А\аевскую охватил озноб. — Холодно что-то стало,—сказала она. Ей вручили деньги за мебель, но на этот раз она забыла их пересчитать. Солнце уже вырвалось над горизонтом. Кокот посмотрел в небо: — Может, отложить с поросенком до ночи, жарко обещает быть. — Выставим мясо в погреб, выгадаем на этом целый день. Поросенок лежал на боку и похрюкивал. Он был откормленный, жирный, двигал­ ся неповоротливо. Юлек зашел сзади и хватил его обухом топора между ушей. Он даже не взвизгнул, только ослабли его мускулы. Кокот нащупал рукой под лопаткой сердце и вонзил в него сквозь кожу топкий острый нож. Кровь ударила в таз. Она была густая и пенилась. В полдень вязанки красных колбас висели в погребе, ожидая копчения. Возле чу­ лана лежала груда можжевеловых веток, которые вчера натащили из лесу. Когда в комнате Маевских трещала на сковороде свежая печень, отворились двери и вошла тетка Геня. ныне уже пани Беднарекова, а за ней военный, высокий, широкий в плечах, но с белым, нежным, как у ребенка, лицом. Маленькая голова с длинными, светлыми, спадающими на лоб волосами не соответствовала крупной фигуре, а особен­ но большим мускулистым рукам. V тетки были рыжеватые плоеные волосы, большие груди и широкие материнские бедра, хотя она не родила еще ни одного ребенка. Чувствую, что мы пришли в самую пору,—сказала гостья. Она сняла ботинки и начала тереть ногу об ногу, разминая их после нескольких километров пути. Приветствуем вас, сказала Маевская,— и приносим хоть и запоздавшие, но искренние поздравления. Быстро вы управились со свадьбой! Не было времени на развлечения. Выпили по рюмочке, а остальное отложили на потом. — А верно, теперь каждый с чем-нибудь торопится. Беднарекова посмотрела на свою сестру подозрительно, но, очевидно, ничего не прочла на ее лице, потому что тут же успокоилась. Ты ведь тоже спешишь отсюда уехать. Вообще хорошо складывается, мы при­ шли все обсудить. Поедете с нами? Вместе будет легче. — А ну, а ну? —оживилась АУаевская. Она стряхнула фартуком крошки со стола, пододвинула стул военному. Янек устроил все с транспортом,— кивнула Геня головой на мужа.— После­ завтра мы должны ехать, нас подсадят в поезд с репатриантами из-за Буга. Кокот говорил, что надо ехать в ловят и ждать на станции, пока что-нибудь подвернется. Ну да, так все и делают. Но это длинная история. Поэтому сразу после де­ мобилизации я послала Янека к его бывшему командиру, он там обо всем договорился.