Сибирские огни, 1967, № 8

•илась гроза. Девушка появилась дома около полуночи, совершенно промокшая и дро­ жащая от страха. Она очень боялась грома и молнии. На другой день она не пошла в школу, хотя Маевская пробовала склонить ее к этому. На третий день сестра Эмилия известила мать, что ее дочь вычеркнута из спис­ ков учениц монастырской гимназии. Неделю спустя после этого происшествия Марта вновь начала встречаться с мо­ лодым учителем. Она кружила с ним около монастыря, будто бы нарочно хотела по­ дразнить монахинь. — Все это может плохо кончиться,— говорила сестра Эмилия Маевской при каж­ дом удобном случае; она не добавляла как. Маевская ничего не могла поделать: никакие скандалы не давали результатов. — Честное слово, убегу, увидишь, что убегу! — одинаково отвечала дочь на все угрозы, и в конце концов мать оставила ее в покое, потому что все-таки не хотела, чтобы она сбежала. В одну из суббот Марта обрезала косу, распустила волосы, обожженным прутиком подвела брови и в одно мгновение превратилась из девушки в зрелую женщину... — Позови ее,— сказала сейчас Маевская, глядя на сохнущую на сковороде кар­ тошку. Немного погодя скрипнули двери. Марта вошла в комнату. — Я сделала что-нибудь плохое? — спросила она вызывающе. Маевская знала, что если б она это подтвердила, Марта тотчас добавила бы; «Честное слово, убегу, увидишь, что убегу!» Однако сейчас матери было не до этого. — Ужин на столе,—сказала она и, подкрутив фитиль в керосиновой лампе, стала прихлебывать отвар липового цвета. Он был сладкий, приторный и еще пах жарким пчелиным июлем. Марта рывком подвинула сковороду и занялась едой. — Кокот вернулся, ты знаешь? — начал Юлек. — Ну и что? — Он привез переселенческие билеты. И нам тоже. — Мы едем? — Марта повернулась к матери. — Я еще не знаю. Кокот уезжает со всей семьей. — Поедем ■вместе! — Собственно, я так и думаю, только не знаю, к лучшему ли это. — Не можем же мы без конца торчать на одном месте и горе мыкать! В конце концов мне осточертели эти монахини. И Юлеку, наверное, тоже? Ведь правда? — Угу. Я согласен уехать. — Ну вот видишь! Сделай это ради нас! — Все. что я делаю, это ради вас, только я не знаю, к лучшему ли будет именно вот это. Если бы людям можно было верить! Ужин закончился. Маевская молча разобрала постели и погасила лампу. Чуть по­ годя в комнате раздался тяжелый храп,—она уснула. — Юлек, ты спишь? — спросила , Марта. — Нет. Она выскользнула из-под общей с матерью перины и сказала; — Подвинься ка! За стеной свалилась с насеста курица. Раздалось яростное хлопанье крыльев и боевой клич; «Ко-ко-ко!» — Она всерьез думает об отъезде? — спросила Марта. — Наверно, да, она очень близко приняла к сердцу, что говорил Кокот. Я так рада, что мы отсюда уедем, спать не смогу! Пожалуй, я даже прощу тебе эти луга. — Боюсь, как бы мать еще не передумала. — Так я убегу,— автоматически сказала сестра,— увидишь, что...—И замолкла, потому что мать все равно спала и продолжать не имело смысла. Рассмеялась и по­ целовала брата в щеку: 102