Сибирские огни, 1967, № 8

— Стой! — кричала сестра Эмилия. — Стой! — повторяли за ней все, но без результата. Погоня чаще всего заканчивалась неудачей. Мужчины, измученные целым днем работы, бежали медленно, а длинные, по самую щиколотку рясы и жесткие накрахма­ ленные воротнички наподобие жабо, окружавшие шеи, связывали движения монахинь. Когда они. бежали, достигавшие колен вуали вздымались вверх и тянулись за ними, как хвост вифлеемской звезды. Парни улепетывали на безопасное расстояние и оттуда спо­ койно созерцали дальнейшую погоню. Так было всегда, пока, наконец, одна облава не закончилась неожиданным успехом. Этому способствовал главным образом Юлек Маевский. В тот день участники облавы достигли уже почти до противоположных валов, а на лугах по-прежнему царило спокойствие. Сестра Эмилия жестом руки распорядилась соблюдать особую осторожность в надежде, что на сей раз удастся застать какую-нибудь из девушек врасплох. Монахини даже замедлили шаг, они крались, приподняв рясы, чтобы те не шелестели о траву. Вдруг Юлек заметил чью-то выглядывавшую из-за коп­ ны голову. Он немедля замахал рукой. Сигнал передали по линии. Юлек продвинулся еще на несколько шагов вперед. Расстояние, отделявшее его теперь от копешки, было так невелико, что он свободно слышал весь разговор. — Выходи за меня,— говорил мужчина приглушенным низким голосом.— Как только ты согласишься, я брошу эту школу, и мы переберемся в город или еще куда-ни­ будь, куда только тебе захочется. — Ненавижу монахинь! — сказала девушка. Юлек сразу же узнал голос сестры. — Марта! Она не услышала зова. — Когда я сижу на уроках, мне нередко кажется, что меня уже заперли в келье и через минуту придут переодеть в рясу, остригут волосы и никогда не выпустят из мона­ стыря. Весь урок ни о чем другом не думаю, только о том, как бы оттуда вырваться. Если бы ты знал, как у них тихо, точь-в-точь как в большом склепе, где они хоронят своих покойниц. Временами я и свою мать ненавижу за то, что она меня туда послала. — Выходи за меня! Я один могу ехать, куда пожелаю. — Марта,— снова шепнул Юлек,— ну, Марта! Однако было уже слишком поздно: сестры окружили копну. Учитель скрылся, впрочем, монахини не обращали на него внимания. Марта тоже пыталась отскочить, но ей загородили дорогу. Сестра Эмилия схватила девушку своими сильными мужскими руками и удерживала, пока на помощь ей не пришли другие. Марта лягалась и над­ рывалась во всю глотку, но ей ничего не помогло. Обитатели фольварка стояли побли­ зости и безмолвно созерцали всю эту сцену. Упоенные победой, монахини взяли девуш­ ку за руки и с гордостью повели к матери. Маевская вышла из дому. Сестры указали на Марту пальцами и хором сказали: — Была с парнем. Что делала — не хотим об этом даже думать. Она всех де­ вушек нам портит! Мы должны доложить настоятельнице. Виновница переполоха все время глядела в сторону и тряслась так, словно ее только что вытащили из проруби. Мать открыла рот, хотела что-то сказать, но, по- видимому, не очень-то знала что, потому что так и осталась стоять с раскрытым ртом, пока не ушли сестры. — Я весь день не разгибаюсь над корытом...— проговорила, наконец, Маевская, но дочь ее перебила: — Я отсюда сбегу! .— Марта, я не знал, ей-богу же, не знал,— вмешался Юлек. — Дурак!!! — Я взяла добавочную работу, чтобы ты могла ходить в эту школу, ока­ зала мать. — Я все равно сбегу! — выкрикнула Марта. И она как шальная пронеслась на мост, а потом на луг и опять исчезла между копнами сена и, быть может, и вправду больше не вернулась бы, но вечером разра- 101