Сибирские огни, 1967, № 8

Молод, а уже косая сажень в плечах и свой разум тоже имеется,— отметил Кокот. Этого разума ему еще надолго должно хватить, не то что старику. Юзеф разлил по кружкам остаток водки. — Пошли,— шепнула Маевская сыну.— Пошли. Они незаметно выскользнули во двор. Сумерки уже спустились на поля, все посе­ рело, растворилось во мраке. Дома, деревья, люди уподобились собственным теням. Маевская жила неподалеку от моста в строении из красного кирпича, которое, однако, никто не называл домом, а просто курятником. Большая часть его была отведена под длинное бетонированное помещение с насестами для кур. Ночью там гнездилось не­ сколько сот птиц, хотя, по правде-то говоря, никто в точности не знал, сколько их на самом деле. Под утро, когда небо начинало слегка светлеть, они подымали адский шум, особенно петухи. Стенка, отделявшая курятник от комнаты Маевских, была тонкой, и ночью даже легчайшее хлопанье крыльев было слышно. Мать Юлека много раз про­ сила сестру Эмилию позволить' им перебраться в соседствующую с квартирой Коко­ тов комнату, где хранилось зерно. Там было сухо, зерно ведь не могло лежать в сы­ рости, которая разъедала стены курятника и соседних помещений. Но все было без­ результатно, и Маевская в конце концов прекратила свои домогательства. В первын день их пребывания в монастыре комната при курятнике показалась семье Маевских очень уютной. До этого они две недели скитались по разным дорогам, забитым беженцами. Спали чаще всего в телеге, наполненной пожитками, гак как нигде их не хотели принять на ночлег Куда бы они ни приезжали, уже заставали там беженцев, разместившихся даже в сараях и хлевах. Днем их изматывали немецкие са­ молеты, а ночью не давал по-настоящему заснуть голод. Трудности этого путешествия хуже всего переносил конь. Он хромал на обе передние ноги и хирел на глазах. По вечерам Маевская читала молитвы за здравие слабосильного мерина, но молитвы эти помогали мало. Женщина утверждала, что коня ей пожертвовал сам господь бог, но фактически она заполучила его вместе с телегой, благодаря собственной предприим­ чивости. Случилось так, что однажды она размышляла как раз, где бы ей раздобыть какой-нибудь транспорт, когда в квартиру, окна которой выходили прямо на дорогу, зашел потный солдат и попросил воды. Напившись, он вышел из дому в тот самый мо­ мент, когда налетели немецкие самолеты, и погиб. Ш успел даже закрепить манерку на своем ремне. Конь по какой-то счастливой случайности уцелел. Не теряя времени, Маевская завела его вместе с телегой во двор, и вскоре вся семья ехала по шоссе, восседая на груде завернутых в покрывала перин и разобранной мебели. Конь был явно! больной, он шел все медленнее, и все труднее было принудить его передвигаться. В конце концов он пал, в каких-нибудь двух километрах от монастыря. Тут было спокойно, тихо, во рву, поросшем травой и ежевикой, трещали кузнечики. Гудение самолетов прекрати­ лось, на дороге не видать было ни одной повозки, ни единого беженца, совсем так, как будто здешние люди и не слыхали еще ничего о войне. Маевская перерезала по­ стромки, чтобы избавиться от содрогающегося в конвульсиях коня, и вместе с сыном и дочерью попробовали тащить телегу дальше. Колеса глубоко увязали в мелком су­ хом песке. — Пойду за помощью,— сказала женщина и на минуту присела передохнуть. Она смотрела на виднеющийся в отдалении высокий развесистый серебристый тополь, де­ ревянный мост и строение из красного кирпича, которое никто никогда не называл! домом и в котором они в тот же день поселились. 2 — И что ты думаешь обо всем этом? — спросила Маевская сына, когда они до­ шли до курятника. — Смотри, это наша Марта! —сказал Юлек, обходя вопрос молчанием. 7* ‘>9