Сибирские огни, 1967, № 7

— Как, дадим слово? _ Что ж, послушаем,—пробурчал Саша Хахилев. Колька встал и шагнул в освещенный висячей мигающей лампой круг, проглотил подступивший к горлу комок: _ Сергей на меня, как девчонка, дуется —не стал с ним с глазу на глаз говорить... А я скажу всем: проработали вы меня правильно,. За науку — спасибо. Выводы для себя сделаю. Все облегченно вздохнули: «Давно бы так!» — А насчет ремонтных дел все равно остаюсь при своем: переде­ лать всех в кузнецов — блажь! Ребята сразу ощетинились: — Так ты опять за свое?! — Мало, видно, всыпали. Еще захотел? ^ — Еще раз говорю,— крикнул Николай,—буза чистокровная! Из Васеньки или меня ремонтеры, как из морковки свечка. _ Ты за других не говори! —обиделся Пикалов.—Мы-то как мог* ли, все-таки работали, а ты пальчик зализывал. Вдохновение при без» делье нашло— в стихи ударился. Колька от обиды чуть не захлебнулся: ■— Т-ты знаешь, что я писал?! — И знать не хочу. Пиши хоть либретто к оперетте: «Смотрите здесь, смотрите там —нравится ль все это вам». Мне-го какое дело! В азарте Васенька забыл и нарушил наш литкружковский закон: уважать творчество товарища. Упоминание же оперетты чуть ли не синонима мещанства по нашим понятиям —звучало оскорбительно. Сра­ зу стало тихо. Я увидел, как по-злому заходили желваки на скулах Николая, кЗк растерянно распахнулись и забегали по нашим лицам большущие серые глаза Лены, услышал, как сзади заворочался Хахи­ лев. Тут уже запахло не кузнечным конфликтом, а значительно боль­ шим. Нужно было немедленно принимать меры. Я тревожно глянул на Евсеича, но он, не понимая, что буквально сейчас произойдет взрыв, спокойно поглядывал на нас. Евсеич отпадал. Нужно было найти что-то другое. Я громко хлопнул ладошкой по столу и резко приказал- -— Елена, пой! Лена еще испуганнее открыла глаза: — К-как петь?.. Что петь?.. _ Пой что хочешь. Сейчас же. Поняла?! По упорхнувшему из ее глаз испугу я увидел, что Лена поняла. Она вскочила и в полный голос, как на сцене, запела: Мы кузнецы, и дух наш молод... И сейчас же мне на плечо одобрительно, тяжело легла хахилевская рука, а его солдатский бас под самым ухом загудел: Куем мы счастия ключи! На ребят пахнуло далекой литкружковской комнатой, нашими «литературно-певческими» ночами, и они, отбросив всякие конфликты, обрадовавшись найденному выходу, дружно подхватили: Вздымайся выше, наш тяжкий молот, В стальную грудь стучи, стучи, стучи! Митя Боркун выхватил из футляра баян, а я, сквозь хор голосов, крикнул Кольке: „ — Что молчишь? Или слова разонравились? Пои со всеми. Колька долгим немигающим взглядом посмотрел на меня, как буд» 73 .