Сибирские огни, 1967, № 7

лотилка, жнейка есть? Есть. Значит, кулак. Под метелку — и разгово­ рам конец! — Мы сюда не дворниками приехали. Спор внезапно прервался. Сзади, с боков, спереди, совсем близко раздается свирепый собачий лай, и на нас кидается целая свора огром­ ных ощетинившихся псов, гремящих цепями. В, страхе визжит Шура. Колька кричит: — Хлопцы, в оборону! Мы бросаемся к ближайшим воротам, прижимаемся к ним спина­ ми. Палка только у Яшки, и он яростно ею машет, прикрывая отход. Но тут же вскрикивает и рвется к нам, волоча за собой, вцепившегося ниже колена, пса. На мне тоже трещит пола куртки. Я выхватываю «Смит» — вот когда пригодился — и стреляю в какую-то косматую башку. Стреляет и Колька. Мы переходим в наступление. В сугробе и на дороге остаются три-четыре корчащиеся, скулящие туши. Осталь­ ные псы отскакивают и злобно рычат издали. Стрельба, Шурины испуганные вопли, собачий визг. Но и в том доме, к воротам которого мы прижались, и в окружающих — такой же невозмутимый покой. Никто не выскочил на помощь, не хлопнула ни одна калитка, не зажегся свет. Мы подхватываем под руки ковыляющего и ругающегося Яшку и почти бегом идем к сельсовету. Колька для острастки и со злости стреляет на ходу в сторону лающих псов еще несколько раз. У меня в «Смите» осталось только три патрона, нужно сберечь. Что-то еще будет? В сельсовет прибегают запыхавшиеся Евсеич и Саша, за ними—> встревоженные секретарь партячейки и председатель. У Лены неожиданно обнаруживается еще одно нужное качество: она быстро и умело делает перевязку Яшке, успокаивает его и укладывает на деревянный диван в дальней комнате. Оказывается, была несколько месяцев на сестринских курсах. Что ж,— может пригодиться. Примерно через час сельсоветские дежурные начинают приводить одного за другим угрюмых мужиков. И хоть бы один из них был похож на плакатного «обобщенного» кулака! Евсеич, предсельсовета и Колька ведут допрос: — Значит, ты свою собаку на ночь отвязываешь? — Нет, завсегда на цепи. — Что ж, цепь, что ли, плохая? — Цепь как цепь, обнаковенная. — Так как же пес сорваться мог? — А кто его знает... Перед столом другой. Щурится на свет, прикрывает ладонью при­ творную зевоту: — Как сразу во всех дворах собаки сорваться могли? — Откуда мне знать, спал я... — Так как же все-таки все одновременно? Что они, сговорились? — А может, и сбрехались. Кобель он кобель и есть,—и, внезапно наглея, сам переходит в атаку,—с кобелей и спрашивайте, а неча по безделкам добрых людей по ночам таскать. Тоже власть кажите... — А как твой сорвался? — Пошто? Мой на месте сидит. Могете проверить... Ежели портки не жалко!.. У стола третий мужик. — Крепко спишь, видать? У ворот собаки людей грызут, крик, стрельба, а ты вроде и с полатей не слез? 25.