Сибирские огни, 1967, № 7

Многоплодие, особенно поповских семей, в ту пору не было в дико­ винку. И то, что у дьякона Михаила было шестнадцать дочерей и толь­ ко один сын Георгий, славы не добавляло, а приносило одни заботы — как бы девок полегче да потолковее замуж пристроить. Когда Георгий подрос, старшие сестры уже невестились. В этом де­ вичьем хороводе сын рос балованным царьком. Как и положено было в роду, сына Георгия с раннего детства стали готовить для вступления «на стезю духовную», и уже во младом отро­ честве он пел на церкрвном клиросе, а во время торжественных архиерей­ ских служб прислуживал преосвященному, одетый в парчовый стихарь. Георгий восхищался отцом, мощью его голоса и физической силой. Он казался ему всепокоряющим и не менее могучим, чем сам бог Са­ ваоф, летящий на потолочных сводах соборного купола. Но потрясала Георгия сила еще одного человека — сила знания ми­ ра и изумительных рассказов об этом мире —дяди Гермогена. Был он намного старше отца и приходился дальним родственником семьи. В до­ ме о Гермогене говорили редко, да и то всегда каким-то таинственным шепотом, осеняя себя крестным знаменьем: бог ему простит, может, на старости и замолит он грехи свои. А грехов Гермоген за свою жизнь, видимо, натворил немало, если по решению самого Святейшего Синода был прислан на родину под крепкий затвор и строгий надзор настоятеля того монастыря, из которого- его еще молодым благословили на подвижничество — идти в мир обра­ щать заблудших язычников в веру христову. Миссионером православной церкви Гермоген объездил чуть ли не весь свет, «познал народы и языки разные», избороздил моря и океаны и под конец жизни причалил к темной келье с огромной полустертой иконой нерукотворного спаса и вонючей мерцающей лампадкой. Сколько заблудших душ вовлек он в лоно церковное, Гермоген ни­ когда не рассказывал, зато у старика яркими свечками загорались гла­ за, когда начинал он повествовать о том, где был и что видел. Но слу­ шать его было некому, монахам общаться с ним запрещалось, и един­ ственным слушателем оказывался Георгий. Зная все ходы и выходы в- монастыре, архиерейский прислужник тайком носил дяде водку, а тог в благодарность каждый раз брал отрока в свои путешествия-воспоми­ нания. Так как нужно было ждать, пока будет выпита вся водка, чтобы унести под рубахой пустые бутылки, рассказы длились часами, до тех пор, пока у старика не начинала путаться речь и мысли, и он говорил: — Иди, отроче! Отдых нужен и телу бренному и мыслям, главу тревожащим! И мальчик уходил, унося с собой чудесные картины грозных океан­ ских тайфунов, зеркальных лагун в коралловых атоллах, отражающих стройные шелестящие пальмы, хороводы поющих обнаженных таитянок, украшенных гирляндами душистых цветов, и закутанных в меха самое­ дов в бескрайней снежной тундре, освещаемых радужными всполохами северного сияния. Несмотря на запреты, мальчишку, как магнитом, тянуло в темную- келью, из которой открывался для него непознанный мир. И все тошнее становилось от домашнего ханжества и благочестия, все больше и боль­ ше душил церковный ладан. Дружба со старым монахом крепла. Да и был ли он монахом? Ни­ чего монашеского, кроме привычной речи и облачения, в нем не было. Георгий ни разу не видел, чтобы он, как все окружающие, крестился на икону, зато, войдя в раж, во время морского рассказа, ругался так, что у парнишки от изумления глаза на лоб вылезали. 18