Сибирские огни, 1967, № 7

деление возможно, ибо в сюжетной основе романа лежит и впрямь история любви юноши Исаака Липмана и девушки Эстер. Можно добавить, история трудной любви, преодолевающей немало препятствий, вдох­ новляющей их незаурядное мужество и благородство. Этим параллель исчерпывает­ ся. Как часто бывает, сходство помогает понять очень важные отличия. На пути Исаака и Эстер враг более страшный, чем родовая вражда Монтекки и Капулетти. Он посягает не только на их чувство. Юные узники борются не только за право лю­ бить друг друга, а прежде всего за право жить на земле. Для Ромео и Джульетты нет жизни без любви. У Изи и Эстер, на первый взгляд, более банальная ситуация: им нет любви без жизни. И только, когда мы поймем, как это трудно — выжить в чудовищном гетто, остаться человеком, сохранить чело­ вечность чувств и поступков,— тогда пой­ мем, какого же масштаба, какого же нака­ ла их чувство, раз оно дает им силы бо­ роться за жизнь, ни разу не дрогнув, не струсив, не предав, не отступив. Роман «Ничья длится мгновение» —о мужестве, о человеческой активности, о ге­ роизме сопротивления, нашедших свой источник, свое вдохновение и свою опору в любви к женщине, к детям, друзьям. К этому центру сходятся все нити романа, все его многочисленные сюжетные от­ ветвления. Нужно сказать, что композиция романа очень своеобразна. Центральная линия — судьба Исаака, Эстер и их преданного то­ варища польского юноши Янека — стер­ жень, который объединяет новеллы о дру­ гих людях, прежде всего, о братьях и се­ страх Исаака. Каждая новелла представ­ ляет собой как бы отдельное законченное произведение и в то же время необходимое звено в отлично скованной цепи единого трагического сюжета. Инна Липман — талантливая певица, влюбленная в искусство и ради этой любви идущая на верную гибель. Бася Липман — легкомысленная кра­ савица, которая умирает, ибо при всей ее легкомысленности не желает стать немец­ кой наложницей. Рива Липман и влюбленный в нее лито­ вец Антанас отважно принимают неравный бой против фашистов и гибнут в пере­ стрелке. Касриэл Липман кончает жизнь само­ убийством, чтобы не стать предателем. Он был исключением в этой семье, читал Ниц­ ше и называл себя сверхчеловеком, ибо лю­ бил только себя, одного себя. Он казался себе свободным от человеческих слабостей, но гестаповский палач Шогер, комендант гетто, проницательно догадался, что сила его эгоизма и есть самая большая слабость. Заставив Касриэла выбирать между пыт­ ками и примитивными житейскими наслаж­ дениями, Шогер склонил его к измене. Здесь комендант действовал наверняка: Касриэл был ему понятен. Вот логика отца предателя, Авраама Липмана, Шогеру. недоступна. Старик ска­ зал сыну: «Я тебя родил, я мог бы и убить тебя. Но я уже стар, а ты должен помочь мне. Ты понял?» Касриэл усмехнулся и ответил: «Конеч­ но!» Он понял вдруг, как дорог ему «Ав­ раам Липман, бедный многодетный порт­ ной, чьи пальцы исколоты иглой, как небо звездами». Он понял, что в этом хилом старце больше могущества, чем во всех Ницше, понял, что любовь к людям так безгранична, что вправе продиктовать отцу жестокий и требовательный совет: «...я уже стар, а ты должен помочь мне». Касриэл только мысленно пожелал: «Будь здоров, Авраам Липман, мой ста­ рый отец!» — и вдел шею в тесную петлю, которую сам свил из тонких бечевок. Хотя бы смертью Касриэл-сверхчеловек обрел гордое право вновь стать человеком, хотя бы перед смертью он почувствовал в себе любовь! Так по-разному обрамляя судьбу Исаа­ ка, Мерас настойчив в своем главном вы­ воде о силах, на которых держится мир. Но главное, конечно, в судьбе самого Исаака. Шогер предложил сыграть ему партию в шахматы на необычных условиях: если Липман выигрывает, его убивают, но зато остаются в живых дети гетто; если он про­ играет, то детей увозят на смерть, но зато сам Исаак остается жив; и только если будет ничья, никому не грозит гибель. Исаак садится за шахматную доску во имя ничьей. Но он оказывается не в силах ее сделать. Он не может отказаться от ра­ дости сказать убийце: «Ты проиграл». Лю­ бовь и ненависть, когда онй вместе, никак не одолеть. Они сильнее биологической жажды жизни, ибо Человек сильнее своих инстинктов. Исаак Липман никогда не от­ кажется от победы над палачом Шогером ради жалкой возможности выжить, избе­ жать на этот раз страха смерти. «Шогер сидит на своем стуле и думает, что весь мир его... Разве Шогер может де­ лать с миром все, что взбредет ему в го­ лову». Вот почему нужно выиграть у него пар­ тию; пусть не думает, что они всесильны, пусть знает, что даже здесь, в гетто, даже узники не желают жить по его приказам, пусть он усомнится в своем могуществе: с сомнения начинается страх, так же как с веры начинается победа. Читая эти страницы, невольно вспоми­ наешь футболистов киевского «Динамо», о которых подробно рассказывает А. Кузне­ цов в «Бабьем Яре». От них под конец по­ требовали проигрыша, а они предпочли умереть, но не уступить врагу свою спор­ тивную честь, в которой справедливо ви­ дели отражение отнюдь не личных досто­ инств. От Исаака нужно было еще меньше —• 171