Сибирские огни, 1967, № 7

KPIflTVIKAI Л. ФИНН „Всем смертям назло" Маленький человек все настойчивей вновь стучится в двери нашей литературы. Для одних признание этого факта ста­ новится банальностью, для других — источ­ ником раздраженного недоумения. В са­ мом деле, что может означать понятие «маленький человек», если соотносить его с нашим общественным строем? Акакий Акакиевич канул в лету вместе с социальной несправедливостью, вместе с господством меньшинства над большин­ ством. Безвинный и беспомощный страда­ лец/ не умеющий постоять за себя, а зача­ стую и не стремящийся это делать, ибо в страдании для него и радость, и утешение, накрепко связан в наших представлениях с жизнью и искусством прошлого века. К тому же сначала Чехов, а затем Горький безжалостно раскрыли картину перерождения «маленького человека» в «мелкого человека», который живет ничтож­ ными эгоистическими притязаниями и ни о чем другом беспокоиться не желает. Доносчик Пологий во «Врагах» декла­ рирует: «Я — человек маленький, жизнь у меня мелкая, но каждый огурец взращен мною собственноручно, и рвать его без возмездия мне я не могу, разрешить». По­ этому Пологий готов кляузничать и фиска­ лить в отместку за сорванный огурец. Мелкий человек, потомок Пологого, до­ жил до наших дней. Этот прискорбный факт сомнений, кажется, ни у кого не вы­ зывает — воинственные мещане и собствен­ ники все еше остаются мишенью и нашей общественной активности, и нашего искус­ ства. А вот существование маленького чело­ века многим представляется сомнительным. Роман Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» эти сомнения рассеивает. Одновременно он помогает разобраться и в реальном, совре­ менном содержании этого понятия. Автор романа пишет: «Определенная часть молодежи не хочет слушать про вой­ ну и политику, а хочет танцевать, любить — словом, жить». Сама по себе жажда жизни, выраженная хотя бы в стремлении к ее простым радостям, не может и не должна вызывать никаких возражений. Человек создан для счастья, и весь титанический труд советского народа, который увенчался «построенным .в1 боях социализмом», был трудом во имя счастья. И не случайно А. Кузнецов утверждает: «Это великолеп­ но — жить, танцевать, любить». Но если эта жажда простых радостей — повторяю, такая понятная и такая необходимая — делает человека глухим к другим сторонам жизни, и прежде всего к общественному бытию со всеми его заботами, к политике и войне, то, следовательно, она уродует, обед­ няет, обкрадывает человека, и он стано­ вится узким, ограниченным, маленьким. Та часть молодежи, которая не хочет слушать про войну и политику, а хочет только тан­ цевать и любить (а такая часть есть, и в этом А. Кузнецов абсолютно прав), и со­ стоит из маленьких людей. Их нельзя счи­ тать настоящими, новыми людьми, в сущ­ ности которых отражены социалистические отношения и, следовательно, прежде всего дух коллективизма, сплочения, единомыслия, дух творчества и труда. Они именно ма­ ленькие — не творцы, а потребители, не тру­ женики, а едоки. У них все маленькое: кру­ гозор, интересы, заботы, радости. Я хотел написать — идеалы, но вовремя остановил­ ся. Можно ли называть их «хотения» идеа­ лом? Не слишком ли это высоко и громко по сравнению с подлинным масштабом их притязаний. Сошлюсь на свидетельство поэта: Что мне1делать с этим парнишкой, С его модной прической парижской, С его лбом без присутствия лба, С его песенкой «Али-баба»? Что мне делать с этой девчонкой, С ее узкой, приклеенной челкой? ...Парень ходит и в ус не дует И ногами о времени думает. Не пойму, не пойму я многого И смотрю в щемящей тоске, Как танцуют пережитки нового Возле Клязьмы на «пятачке», В этих горьких, якобы недоумевающих строчках Евгения Евтушенко многое ска­ 165