Сибирские огни, 1967, № 7

Николка, насупленный и посрамленный, отступил. За столом и во­ круг все напряглись и затихли. Это уже что-то новое. Кто-то вполголо­ са спросил: — А вы, собственно, откуда? Новоявленный политрук спокойно, как бы вскользь, бросил: — В настоящее время из дома,—и продолжал: — Первое столкно­ вение с начальством будем считать исчерпанным. Давайте знакомиться. Зовут меня Мирон Евсеич, по фамилии Филиппов. Работаю токарем на металлозаводе. В партии нашей состою с девятьсот восьмого года. Сти­ хов не пишу, но в газетах сотрудничаю. Вот, пожалуй, и все. А теперь,, давайте по порядку... И как-то сразу стали четко определяться контуры программы, все / стало входить в свои рамки... А сейчас Мирон Евсеич стал совсем по-домашнему своим и близ­ ким, на первых санях обоза он морозит ревматические суставы. Как он там, старик? Вон в голове обоза мелькают желтые рукава чуйского тулупа Ми­ рона Евсеича. Он рысцой бежит следом за санями, взмахивает лохма­ той собачьей рукавицей и что-то кричит. Один за другим с саней соска­ кивают ребята и бегут тоже, толкая друг друга. Только через подводу впереди от нас на санях остается скрюченная,, самая маленькая фигурка. Лена? Застыла, наверное... — Черт! Николай, взгляни-ка — Елена греться не встает... Как все- таки с ней мы будем? — Сбегай, попроведай! — Так и сорвался. В районе куда с ней деваться? -— Сама напросилась. А слезки лить начнет, к мамочке запросит­ с я—домой отправим. Колька кривит душой: Лена наша общая забота. ...Несколько месяцев на собраниях литкружка, в уголке, заслонен­ ный широкими плечами потных, разгоряченных ребят, поблескивал своей необычной крахмальной белизной ее кружевной воротничок. Вначале на его обладательницу оглядывались, по-злому косились: «Какого дьявола этой нэпманской штучке у нас нужно?» Но девица вела себя тихо, ни­ кому не мешала и не давала повода попросить ее выйти. Придет и уся­ дется в самый дальний уголок. В конце концов с нею свыклись и пере­ стали замечать. Но как-то в шуме очередного горячего диспута, когда Колька выбросил лозунг: «Против есенинщины, но за Есенина!», из даль­ него угла комнаты раздался мелодичный, как песня, голос: — Мальчики! Так это же очень и очень верно! Как вы не пони­ маете! И вот только тогда мы в первый раз увидели ее всю. Увидели и удивились. Шура Смурова круто повернулась в ее сторону, а Колька, на председательском месте, прищурился: — Ишь ты, обнаружилась! А ты, девушка, не поешь? — Пою... немного. — А ну, спой! Кто-то подбросил: Романсик какой-нибудь душещипательный! Девушка вытянулась тонкой камышинкой, решительно перекинула через плечо увесистую золотую косу, блеснула большими серыми гла­ зами и неожиданно для всех звонко и сильно начала: 14