Сибирские огни, 1967, № 7

На станции шумно: шесть эшелонов чехов стоят в Черемхове. А здесь —тиха*, серые курицы купаются в тяжелой, все от того же уголька, пыли. С тополей, почт» с жестяным шумом, падают листья — раньше времени их засушило нынешнее жаркое- солнце. Ей надо к Натальинскому руднику. Там живет Персиков Павел Иванович." Это единственная явка, которую ей дали в Иркутске. После июльской забастовки подпольная партийная организация черемховских рабочих была разгромлена: часть товарищей арестована, другим пришлось скрываться. Домишки расступаются. Тянется высокий, из толстых плах, забор, железные узорчатые ворота, на матице вывеска: «Контора копей П. К. Щелкунова». Нижнеудинский купец второй гильдии Щелкунов, инженер Рассушин, ротмистр Комаровский — вот они, бывшие хозяева черемховского угля. И хотя старые хозяева исчезли (один застрелился, остальные бежали), Колчак нашел новых, «демократия» ко­ торых страшнее прежней. Новые управляющие не знают, что приезд этой девушки коснется их лично. Они сейчас требуют больше и больше угля. Уголь нужен чехам, что стоят на станции. В чешских эшелонах много белогвардейских офицеров, убегающих от воз­ мездия; кое-кто из здешних хозяев тоже уже обеспечил себе место в вагонах. Пла­ та — все тот же уголек... Вот и нужный Елене дом: чуть вросший в землю, с высокой тесовой крышей. В палисаднике молодые деревца. Плотный забор. На подоконнике банки с бальзами­ ном и фуксией — непременная принадлежность шахтерских квартир,—белоснежные, с вязаными язычками, шторки. А что за этими шторками? Елена, не замедляя шага, толкает калитку и входит во двор. Дорожка к крыльцу выложена плитняком, между плитками пробилась трава. Елена ступает по серым озерам гранита. Вдоль дорожки узенькие грядки. Морковь еще ярко зеленеет, а на соседних уже пусто. У крыльца женщина —платок по-хохлацки завязан ушками на темени — обре­ зает лук, он, видно, только что вырван с гряд, рассыпан на брезенте. Земля на кореш­ ках еще темная, сыроватая. Черные от земли и лука пальцы настороженно замерли на черенке ножа. — Здравствуйте,— говорит Елена,—Не дадите ли водички? Пить захотелось. Женщина откладывает нож и молча выносит из сеней ковш холодной воды. Елена пьет, надеясь: если дома есть кто-то, выйдет на голос. Женщина все так же молча уносит ковш Из дома никто не появляется. — Павел Иванович Персиков дома? - как можно будничнее спрашивает Елена. — Нет его, к родне поехал,—вдруг начинает частить хозяйка,- Когда вернет­ ся, не знаю... — А родня далеко живет? — Да в Головинке же,—с явной досадой называет она старое казачье село. — Не пустите ли вы меня переночевать? Я из Иркутска, никого здесь не знаю. — Что ты!— пугается хозяйка и прикрывает двери сенок,-Кто ты такая? От­ куда взялась? Иди в общий барак, там пустят! — А где он — барак, и кого там спросить? - Т а к недалеко ж е,-П оняв готовность приезжей уйти, женщина успокаивает- с я .-И д и на Андреевский рудник. Прямо от станции - на горку. Хоть к кому попро­ сись, там пустят... Елена выходит на улицу и слышит, как за ее спиной задвигается тяжелый засов. Зн ачи т Павла Персикова нет. Если был бы арестован после июльской стачки, жена ревмя’ бы ревела. Видно, просто где-то скрывается. Случайно или нет она на- правила на Андреевский рудник? И Елена опять идет к станции по настороженно тихим улицам... 143