Сибирские огни, 1967, № 7

Нет, ничего не слышу. За стеной тихо...— уже почти спокойно встретила но­ вую беду Августа. Когда принесли обед —баланду из требушины,—Августа набросилась на нее: после трехдневной-то голодовки! Пуляшкина не притрагивалась к своей миске и с ужасом следила за каждой ложкой Августы... — Ты знаешь, из чего они варят? —шептала она.—Ты знаешь?.. Это есть нельзя... Под вечер следующего дня в камеру привели Ефросинью Алексеевну Кадыкову. Она остановилась у стены, привалившись плечом и придерживая рукой большой жи­ вот, молча посмотрела на них с Пуляшкиной, скривила распухшие губы: — Вот и бывшего «городского голову» к вам привели. Ты что, Матрена Василь­ евна, такая невеселая? — тяжело отлепилась от стены, подошла к Пуляшкиной, села рядом.-^- Не кручинься, двум смертям все равно не бывать. И добавила: — А на улице теплынь... Видно, порадовать их хотела чем могла. Этот тюремный вечер запомнился Августе песнями Кадыковой. Низким, глухо­ ватым, но сильным голосом она пела: Ты, соловушка, умолкни. Песен петь не надо... Ты не шли мне своих трелей Поутру из сада... Слушала вся тюрьма. Даже охрана не мешала. Перед сном, когда совсем уже потемнело летнее небо в узкой щели окна, Еф­ росинья Алексеевна, лежа на спине рядом с Августой — в камере было всего два топчана,— спросила: — А ты-то, девушка, как пришла к революции? Что тебя-то подтолкнуло? 51 — учительница, и мне интересно, какими путями наши ученики приходят к нам. Августа задумалась... Она читала «Правду», еще дореволюционную: Федя Се­ ребренников давал. Но это было позже. А до этого?.. Учитель Камаев жил напротив их дома. Большая, интересная семья. Постоянные споры о Толстом... — Все началось с Толстого,— заговорила Августа тихонько, чтобы не потрево­ жить задремавшую Пуляшкину — та почти не спала ночами: простаивала у стены, прислушиваясь. — Ну, конечно,— улыбнулась Кадыкова,— Конечно, с Толстого. Умел он про­ буждать русскую совесть... И я, собственно, с Толстого... — Потом — «Солдатская правда»... А в феврале семнадцатого меня взяла с со­ бой в Москву жена знакомого врача. Мне очень нужно было тогда в Москву: соби­ ралась поступать в институт Шанявского... В Москве бегала по митингам. Слушала всяких ораторов, но сумела-таки разобраться, что должна быть с рабочими. Видела, что они — главная сила. Хотела поступить на какой-нибудь завод. Ходила около завод­ ских ворот,— войти решимости не хватало. А тут Вера сестра написала, что они уже выполняют задания Совета. Втиснули меня в окно солдатского вагона, приехала домой... В это время Совет посылал своих инструкторов в деревню. Попросила, что­ бы и меня отправили в деревню. Устроила там читальню. В одной комнате была школа, сразу все классы —один общий стол и одна общая лаька. А в соседней ком­ нате — ясли. И учила и нянчилась. Успевала ездить в город на митинги, на собрания. А когда прочитала в газетах, что генерал Корнилов выступил против Советов, решила: должна вступить в боевые ряды, необходимо защищать революцию от этих генералов... Первую рекомендацию в партию мне дал Федор Серебренников. А потом - Октябрь! Вы помните, как это было? Какое воодушевление!.. Кадыкова, нс поворачиваясь, погладила ес руку. — Революционная волна пробудила в нашем народе такие таланты...--Она го­ ворила спокойно, вдумчиво, что-то соизмеряя,— Народ за этот год вырос так, как 135