Сибирские огни, 1967, № 7

Он приоткрыл глаза, кивнул ей... И в тот же день Августе передали, спрятанную в теплой кофточке, резолюцию профсоюзной конференции, которая, как выяснилось, состоялась накануне. Августа вскочила на стол: — Товарищи, это резолюция профсоюзной конференции! — помахала над голо­ вой листком.— Конференция состоялась вчера, а резолюция уже отпечатана в типо­ графии. Слушайте, что в ней написано: «Первое. Переворот, произведенный при дея­ тельном участии и вследствие происков буржуазии, опирающейся на иностранные штыки,— Августа читала громко, чтобы все слышали,— считать контрреволюционным выступлением, грозящим завоеваниям революции. Второе...» В это время ворвались белочехи. Среди них Августа увидела человека, кото­ рый когда-то выступал с горячими «революционными» речами. Он вместе с белочехами «тшвыривал арестованных от стола, на котором она стояла... Наконец чехи добрались и до нее, сдернули со стола, но она все-таки успела крикнуть в лицо предателю: — Провокатор! Потом-то она видела их много. В годы подполья она поняла: самый страшный враг — предатель. И самое страшное преступление — предательство. И научилась не щадить таких. * » • Через несколько дней и Августу перевели в Арестный дом. Здесь она и узнала о трагедии, происшедшей в ночь на четвертое июня... Был самый глухой час. Всех заключенных Арестного дома выстроили во дворе. Офицер-каратель Соколовский вызвал пятерых: Петухова, Серебренникова, Горбаня, Шмурыгина и Полковникова. Их окружили большим конвоем и повели по Барнаульской улице к Каменке. ** — Переводят в Военный городок,— шепнул Петухов Федору Серебренникову. — Не знаю... Конвой почти из одних офицеров. Федора оттолкнули от Петухова. — Садись! — громкий окрик на крутом берегу Каменки. И в предрассветной тишине раздались короткие — в упор — хлопки выстрелов. Стреляли в сидящих, связанных по рукам... Раненый Шмурыгин покатился по склону, перевернулся на живот, вскочил. Тогда бросили гранаты. Добивали зверски. И даже мертвых продолжали терзать: рубили шашками, кололи штыками. И даже мертвых... Она плакала на виду у всех, хотя и считала, что это недостойно большевика, что эго малодушие. Арестный дом в знак протеста объявил голодовку. .'..Заключенных Арестного дома начали рассортировывать, Августу перевели в Военный городок. * * * Ее втолкнули в камеру, захлопнули дверь. С топчана поднялась высокая, пол­ ная женщина и, подозрительно глядя на Августу, спросила: — Разве тебя еше не убили? Я слышала твой крик за стеной... Я сразу узна­ ла... Все слушаю, слушаю, слушаю...—Это была Матрена Василгевна Пуляшкина.—• Тс... с... с...— погрозила пальцем Августе и прислонилась ухом к стене.— Опять, слы­ шишь? Смех... Это они над нами смеются... Потому что мы опоздали... 534