Сибирские огни, 1967, № 7

выми масками и белыми шапочками, только они живут и действуют), внимательно и строго следят за тем, как живет на ладо­ ни уже начавшее уставать от непомерной работы сердце. Последняя минута раздумий. Затишье перед стремительным броском. — Посмотрите, как изменено сердце. Размеры увеличены... Работает неровно... Еще года два — и оно бы отказало. Выход единственный: операция, устранение де­ фекта. Рука осторожно опустила сердце на ме­ сто. — Эта операция будет проводиться без аппарата искусственного кровообращения, под гипотермией. Обычная гипотермия дает возможность полностью отключить сердце на пять-шесть минут. Мозг при этом не по­ страдает: под воздействием холода он лег­ че переносит кислородное голодание. Если понизить температуру тела еще больше, на­ пример, на шесть градусов, то можно без большого риска остановить сердце на де­ сять минут... Сегодня в нашем распоряже­ нии пять минут. Значит, время должно рас­ пределиться так: на то, чтобы вскрыть серд­ ц е— минута; чтоб зашить его — минута; минута в резерве, на случай непредвиден­ ного. На самую важную часть операции — устранение порока внутри сердца — остает­ ся две минуты. Не очень много. Но можно и сэкономить: скажем, рас­ сечь заранее еще работающее сердце... Вот, видите, сосуды, идущие к сердцу и от него, подготавливаются к пережэ гию. Но пока перекрывать кровоток мы не будем. Снача­ ла сделаем разрез... Стенку предсердия захватывают зажи­ мом, отдаленно напоминающим плоскогуб­ цы с непомерно длинными челюстями,— словно защемили плохо надутый воздуш­ ный шарик указательным и средним паль­ цами. Небольшая часть живого мешка ока­ зывается по эту, видимую на экране, сторо­ ну зажима. Сердце по ту сторону железных пальцев затрепетало, словно стараясь вы­ рваться. Но тщетно, зажим держит крепко. К той части сердечного мешка, которая отжата от остального, приблизился скаль­ пель. Легкое движение — и изолированный участок рассечен. Кровь вылилась, края опали... А рядом, за полоской светлого ме­ талла, однобокое сердце продолжало бить­ ся — тревожно и, казалось, сердито... В темноте что-то загремело, задвигались стулья. — Зажгите свет! Зажгли. На последних рядах несколько человек суетливо наклонялись между сту­ льями, раздвигая их. Наконец, подняли с пола и усадили здоровенного парня. За­ прокинув голову, он сидел бледный, не от­ крывая глаз. Соседи стали махать на него газетами. Кто-то принес стакан воды, брызнул в лицо. Мешалкин подошел туда поближе. —• Что, был обморок? Выведите его на свежий воздух — сейчас все пройдет. Надо было все-таки не упрямиться, а выйти во­ время. Парень очнулся и с виноватым видом пробирался к двери, поддерживаемый под руки соседями. — Может, еще кто-нибудь чувствует се­ бя нехорошо? —Мешалкин строго оглядел зал и задержал взгляд на «синтетической». Та, хоть и была красна, сидела прочно и с нетерпением оглядывалась на киномеха­ ника. В открытой двери снова показался па­ рень, только что выведенный из зала. При­ гнувшись, он сделал несколько торопливых шагов и уселся на ближайший стул, как ни в чем не бывало. Мешалкин пожал плеча­ ми и вернулся к экрану. — Ну, продолжим. Свет выключили, руки хирургов снова замелькали в ярком квадрате. — Видите, теперь уже пережимаем со­ суды, несущие кровь к сердцу и от него. Вот закрыта одна вена. Другая. Теперь аорта. Все. Сердце трепыхнулось раз, другой. Оно угасало на глазах. Но руки в тонких рези­ новых перчатках не останавливались. Они еще энергичней, еще осторожней, еще быст­ рей стали летать над ним. Снят зажим. В открывшийся проран в ту же секунду вставлена трубка отсоса. Так называемая операция на сухом сердце — это скорее об­ разное выражение. Отключенное сердце все время заливает, и, чтобы вести опера­ цию, надо беспрерывно откачивать кровь насосом через вот эту трубку. — Сейчас в операционной все молчат,— тихо сообщила тень у экрана.— Только сту­ чат часы, пущенные в момент перекрытия сердца. Да анестезиолог отсчитывает в слух: «Пятнадцать секунд... Тридцать... Сорок пять...» Время сейчас решает вопрос жиз­ ни. Одна минута промедления — и самая блестящая операция окажется бессмыслен­ ной: мозг погибнет. В зале громко, судорожно вздохнули. И снова внимательная тишина. Видно, каж­ дый отсчитывал про себя эти неумолимые, вихрем несущиеся секунды. Кто-то не вы­ держал, снова вздохнул, горячо зашептал: — И это ведь каждый день у него!,, Как он выдерживает?.. * » * А жизнь его начиналась тихо, спокойно. Был конструктором-машиностроителем, ез­ дил на пуск новых объектов в Ижевск, Ту­ лу, Челябинск. Дело ему нравилось, откры­ вались заманчивые перспективы. А он оста­ вил этот мир спокойного творчества ради медицины. Оставляли его — после войны — в армии, уговаривали. Дескать, ру­ ководство большими коллективами военных врачей, ордена, высокое воинское звание. Но он предпочел идти по тропе, сплошь усеянной болью, страданиями, людской без­ надежностью. Эти синенькие дети-старички, 128