Сибирские огни, 1967, № 6

ках, закрыли, обнесли забором, и сотни людей начали копать котлован под Дворец науки и культуры. А на том месте, где мы однажды с отцом косили траву, рос боль­ шущий завод горного оборудования. Город уже называли столицей Сибири, а еще, за стремительный рост, сибирски« Чикаго... САШКА СОКОЛ ...С Марией подружилась Сашка Сокол Настоящая ее фамилия была Коркина. Саша писала стихи, они изредка появлялись в газетах и журналах, и их она подписывала «Сашка Сокол». Щуря озорные, серые глаза, гвоздя воздух кулаком, Саша читала Маяковского, Есенина, Безыменского. Саша Сокол писала Марии стихи. Будто она, Сашка, мужчина, и вот этот мужчина влюбился. Я не понимал, как можно было влю­ биться в шумливую, вечно раздраженную Марию. Очень уж были далеки друг от друга по своим вкусам Мария и Саша. Мария терпеть не могла Маяковского и вообще всех современных поэтов. У нее был альбом, в который она записывала романсы «У камина», «Вернись, я все прощу»... И жизнь Сашки Сокола, весь ее облик она не могла по­ нять и принять. Она говорила о Саше: «У нее не все дома»,— и стука­ ла себя пальцем по лбу... Пронесется, бывало, Саша мимо окна. Внутри у меня все так и перекувырнется от счастья. Слышу: грохнула калитка. Слышу: дроб­ но, стремительно застучали сапожки по лестнице. Распахивается дверь, и на пороге появляется Сашка Сокол с поднятой рукой: — Привет! Она не раздевается, она всегда мимоходом. Я сижу в углу за сто­ лом и боюсь вылезти. Я стыжусь своей неуклюжести, своих разбитых, безобразных ботинок, своих дешевых, мятых брюк. Терзаемый непрео­ долимой, до немоты, стеснительностью, я неприятен сам себе. Мне хо­ чется быть умным, говорить интересно, двигаться по комнате красиво и ловко, чтобы Саша слышала и видела только меня. А я не могу свя­ зать и двух слов, и мыслей у меня необыкновенных нет. Давно не стриженный, угрюмый, молчаливый, я торчу в углу дурак дураком, и язык у меня словно прилип к небу. Саша почти не замечает меня. А если бы она заглянула ко мне в душу, она бы поняла, что в ней живет невообразимая любовь. Но пусть, пусть не замечает! Спохватит­ ся, да поздно будет. Еще пожалеет, что ничего не видела. Я завидую Марии, которая смеется, о чем-то болтает, чувствует себя свободно. Прост и сдержан Шура, он ласково усмехается. А Сашка Сокол, сунув одну руку в карман плаща, взмахивая другой, читает написанное для Марии новое стихотворение: Луна мне сонно щурится, Чуть освещая даль, Под листопадом, улицей Ведет меня печаль. У окон милых исстари Стою один непрошеный. Чтобы украдкой высмотреть Ушедшую, хорошую! .. . 80