Сибирские огни, 1967, № 6

ручьи, льется из водосточных труб, ноги скользят по грязному, мокрому льду. Коридор со стеллажами, ожидание, волнения, тревога, разочарова­ ние измучили меня. Я чувствую себя разбитым, больным- В школу я не пошел. Ножичек и коньки остались в мечтах. И в до­ вершение всего, перед самым моим носом книжный магазин закрылся на обед. Ожидая его открытия, я шатаюсь по проспекту, по ближним улицам. Ручьи, сосульки, запах талого снега, синие лужи отвлекают меня от всех пережитых горестей, и я уже чувствую себя довольно сносно, а вскоре весна совсем вытесняет из души всякую досаду. Вижу, как в одном из палисадников по чистому, голубому льду те­ чет широкой, тонкой пеленой чистейшая вода. Она струится из-под остатков ноздреватого, липкого снега. Изо льда кое-где торчит бурая трава. Прозрачные струи пригибают ее, и она расстилается по их те­ чению. Я смотрю на льющуюся снеговую воду и чувствую, как во мне все усиливается желание написать об этом стихи- Наконец это желание ста­ новится нестерпимым, похожим на счастье. Вода из-йод снега бежит, „ Трава сквозь ледок торчит, По воде расстилается, стелется... И тут я запинаюсь. Привязывается рифма «метелица», и никак я не могу найти другую, потому что я люблю слово «метелица». Но какая же метелица весной? В магазине подаю бумажку продавцу и выбираю дешевые томики Некрасова и Чехова. Мне завертывают их в бумагу, перевязывают шпа­ гатом. Очень хочется скорее полистать их... Стихотворение о прозрачной, снеговой воде я все-таки написал. Я да­ же не показал его Шуре. Еще не хватало, чтобы меня правили! Унесу в редакцию, и все будет в порядке. Я ведь уже печатаюсь! Я вошел в редакцию довольно смело, как свой человек, ожидая по­ хвал, протянул тетрадный листок в косую линейку. И вдруг Вяткин, сокрушенно почесывая худую запавшую щеку, ошарашил: — Слабовато, дорогой! Рифмы плохие- И не везде они есть. И раз­ мер ты не выдерживаешь. Это значит, строчки у тебя разной длины. Да и неграмотно кое-где. И потом — у тебя весна, ручьи, мокрый лед, а сей­ час уже лето, сухо, жара. , У меня все так и оборвалось в душе. Будто меня унизили. Так бы и провалился сквозь землю. Я ушел, чувствуя себя разгромленым, опозоренным. Теперь я был уверен, что поэта из меня не получится. Рушились все мечты. Плелся по улице полный отчаяния и смятения. ЛЕГКОВОЙ ИЗВОЗЧИК Я кончил третью группу. Летом всю н а ш у 'Бийскую улицу рассекла глубокая, узкая щель траншеи. Ее копали лопатами мускулистые здоровяки без рубах, в бре­ зентовых рукавицах. Землекопов не было видно, только летели вверх 61