Сибирские огни, 1967, № 6

Ах, какие тогда были для меня дожди и облака, закаты и метели, знойные июли и глухие осени! Увидев над лесом кованый, остроконечный месяц я мог беззвучно расплакаться от непонятного порыва не то великого счастья, не от об­ жигающего горя. Почему это случалось? Может быть от того, что детство проходило в скудности, в страхе, и я, увидев дальний месяц, притихшие желтые березы или синюю речушку, бурлящую в корягах меж обрывистых бе­ режков, начинал тосковать о мире красоты? А может быть я уже касал­ ся этой красоты и поэзии, и чувствовал, что земля и жизнь это чудо? Кто знает. Тогда для меня было событием увидеть лужи в высоких шапках сплошных пузырей, взбитых теплым дождем; увидеть березку в инее, похожую на столб дыма от костра. Я смотрел на нее и волновался, буд­ то меня кто-то окликал дорогой, а я не мог понять, откуда окликают, И мне было грустно. И я начинал писать стихи об этой березе, о месяце.., Однажды я сел и переделал на свой лад какой-то стишок о пионе­ рах. И объявил, что это сочинил я. Читал его братьям и сестрам. Они хвалили меня. С этого времени меня и охватила страсть к сочинительству. Я ре­ шил стать поэтом. Таким же, как Пушкин и Лермонтов. Не меньше, Эта страсть к писанию стихов не покидала меня ни на один день. Учась в третьем классе, я написал стихотворение «Солнце». Оно начиналось так: Солнце на небе сияет, Землю греег-согревает, Птицы весело поют И поклоны солнцу бьют. Ну и так далее, все в этом роде. Главное, что складно получилось. Шура прочитал, кое-чего подправил, походил, задумчиво насвисты­ вая, а потом предложил: — Давай пошлем его в журнал! Он принес «Сибирский детский журнал». Мы списали с обложки адрес редакции. И вот я посылаю свое пер­ вое в жизни письмо с первым стихотворением. И как же я был обрадован, когда получил в ответ несколько стро­ чек от известного поэта Георгия Вяткина о том, что мое стихотворение будет напечатано. И в глазах Шуры тоже светилась радость. Он ободряюще похлопал меня по плечу, как бы говоря: «Давай-давай, крой! Чем черт не шутит!» Когда пришел журнал с моим стихотворением, я весь день не вы­ пускал его из рук. На оранжевой обложке была нарисована палатка. Над костром висел на паУже чайник. Вокруг сидели пионеры. Перед ними стояла школьница с красным галстуком и, протягивая руки, что-то рассказыва­ ла интересное... Теперь я уже ни о чем не хотел думать, кроме стихов. Мне рисо­ вался маленький томик с моим портретом. Томик в лиловой обложке. Почему в лиловой--’ не знаю. — Вот, слушай, Муромец, внимательно слушай,— сказал мне Шура, беря книжечку Есенина.— Учись видеть все по-своему, подмечай инте­ ресные подробности. Можно просто написать «небо», а Есенин пишет: «Небо — колокол, месяц — язык». И мы всё видим, и удивляемся этому. Ведь здорово? Правда? '58