Сибирские огни, 1967, № 6

Валенки мои оледенели, гремят по полу, как деревянные, к подош­ вам пристыли комки снега. Начинается домашнее лечение. Мать варит чугун картошки. Я сую голову в клубы пара, меня и чу­ гун накрывают полушубком. В лицо бьют горячие клубы. — Дыши глубже, бездомовник! — кричит мать. Я задыхаюсь. Дицо сразу же осыпают крупные капли, по нему те­ кут ручейки. Я чувствую, как прогретому горлу становится легче. Вот лягу, мать укутает меня одеялом, шубой. А утром хрипоты, кашля и в помине не будет. Я еще не пришел в себя от лечения, как дверь рванули, и в дом ввалилась бледная, распухшая от слез Петькина мать. — Меркурьевна! Родная! Несчастье ведь у меня. Ой, батюшки^ Петька ребенка убил. Моя мать только руками всплеснула. А произошло вот ЧТО./ Когда я ушел, Петька зазвал к себе Бычу. Отец расчищал от снега двор, мать доила корову. Петькв и Быча заглянули в комнату квартирантов. Неделю назад Петькин отец пустил на квартиру военного с женой и ребенком. Петька так и просиял, увидев у военного наган. Насмотрев­ шись фильмов о гражданской войне, он мечтал о нагане, о сабле, о винтовке. И вот комната квартирантов оказалась пустой. Они куда-то ушли. Петька бросился к столу квартиранта, но на нем ничего не было, осмбтрел кровать, приподнял подушку и даже застонал от восторга: там чернел желанный наган. Петька прижал его к груди, потом стал осматри­ вать, ощупывать, смеясь, прицелился в Бычу, тот шарахнулся, погрозил кулаком. 1 И тут Петька увидел пятилетнего мальчика, игравшего на полу. Петька сунул наган за пояс и начал угрожающе жестикулировать перед мальчиком, топать, строить страшные гримасы. Быче показалось, что он разыгрывает сцену допроса из какого-то фильма. Мальчик с ин­ тересом смотрел на Петьку и смеялся. Тогда Петька грозно стукнул по столу кулаком, подкрутил воображаемые усы, выхватил из-за пояса наган и... неожиданно грянул выстрел. Ребенок повалился на бок. Петь­ ка схватил его, тряс, плакал, мычал, метался по комнате. Трясущийся Быча бросился к Петькиному отцу. Когда тот прибежал, Петька сидел под столом, а мальчик лежал на кровати, закрытый газетой... Больше мы с Петькой не встречались. Его родители продали дом и куда-то уехали... В О Д О В О З Вечерком по прохладе, когда уже стали разворачиваться белые звез­ ды табачков, заглянул к нам финагент. Воротник его сорочки был за­ вернут внутрь, обнажая шею и треугольник груди. Оттененный белиз­ ной сорочки, он резко чернел и лохматился волосами. Рукава были за­ катаны каральками до локтей. И руки тоже чернели волосами. Парусиновые брюки, смятые гармошкой, сандалии на босу, ногу, со­ ломенная фуражка, в черных руках желтая пачка с тесемочным банти­ ком. Все было по-домашнему мирно во внешности этого человека, а отец вдруг притворно залебезил, заулыбался льстиво и озлобленно: — Присаживайтесь, товарищ Банников! 50