Сибирские огни, 1967, № 6

манщик.— Браслеты, портсигары, броши, бритвы, часы. Все лежит здесь. Ну, кому счастье за двугривенный! Налетай, не зевай! — И часы? Поди, врешь, паря! — Па-апрашу! — шарманщик лихо выхватывает из гнезда сверток, сует его к уху крестьянина. — Тикают, язви их! — восхищается крестьянин, не поняв, что это тикают часы на руке шарманщика.— А ну, шут с тобой, пусть этот петух тащит! — и крестьянин протягивает двадцать копеек. —- Почтенный Генрих, будьте любезны,— шарманщик тыкает спя­ щего попугая в бок. Зеленая птица важно ковыляет по сверткам и наконец захватывает кривым клювом один из пакетов, тащит его. Крестьянин, торопясь, развертывает бумагу. Зеваки налезают на него, заглядывают через плечи. Бумага, еще бумага, газета, еще газета, еще ворох бумаги, и наконец вылупляется... конфета «раковая шейка». Толпа восторженно гогочет. — Жулик! — со злобой говорит багровый крестьянин. На белых бровях его висят капли пота.— Опоясать бы тебя этим бичом! — Он бро­ сает конфету под ноги. — А ты не разевай хлебало, а то и портки с тебя сымут, и не за­ метишь!— кричит кто-то.— Вишь, какие кругом ухорезы! Архаровцы! Зеленый мудрый Генрих за гривенник вытаскивает девушке «судь­ бу» в конвертике. Там, в конвертиках, лежат предсказания «нежданных богатств», «лучезарных дорог счастья с любимым кавалером», всяких «роковых чисел» и «черных, коварных измен». Мне очень нравится ворчливый старик-попугай, который дремлет на шармйнке, пока хозяин не ткнет его пальцем. В разных местах собираются люди вокруг слепых певцов и гар­ монистов. На старой калужской дороге, ' На сорок девятой версте... Гнусаво поют мужчина и женщина, устремляя незрячие, корявые лица в жаркое небо. Мужчина басит, а женщина режет острым тонким голосом. На гармошке висит жестяная кружка. Монеты звенят, падая в нее. В другой стороне трое нищенок тянут фальшиво: На муромской дорожке Стояли две сосны... А им откликается благостный тенорок: «Как на кладбище Митро- фаньевском, отец дочку зарезал свою...» Народ слушает, кидает медяки, бабы вытирают глаза концами платков. Я мог целый день торчать возле этих базарных певцов. И чего только не насмотришься на толкучке! — А ну, налетай, господа мужуки! — орет пьяный барахольщик.— Продаю гамузом десять брюк за десять рублей! Без погляда, в тем­ ную! Налетай, а то раздумаю! Прельщенный количеством и дешевкой, мужик хватает сверток, сует деньги и бежит в укромный угол за дощатое строение с вывеской «Портняжья мастерская «Красный сапог». В этой частной мастерской шили и брюки и сапоги. Развернув, мужик находит в свертке лохмотья, 31

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2