Сибирские огни, 1967, № 6

— Ведь «товарищи» сварили своим котлом! Дали свободу торгов­ лишке и разом поднялись на ноги,— бормочет отец почти в ухо Солда­ тову.— Базаришки, магазинишки ломятся от товаров. Так к чему же зажимать в кулак? Душить налогами? Да если бы не скручивали в ба­ раний рог... — Дорогой Кириллыч! Тогда их скрутят в рог,— усмехается Сол­ датов.— Не-ет, они не дураки, знают, с какой стороны их могут ско­ вырнуть! — Ведь жили же мы прежде... Дай бог всем так пожить: пили- ели вволю... Солдатов вытаскивает из кармана ватных брюк бутылку водки. — Мать! Дай-ка огурцов, капусты,— распоряжается отец. Увидев меня, он стукает о стол деревянной, в цветочках, ложкой, цыкает: — Ты чего здесь торчишь?! Если мы с Алешкой во время обеда начинаем таскать сахар или затеваем возню, он звонко щелкает нас по лбу этой ложкой. Я взбираюсь по неудобной, крутой лестнице к люку. Шура ходит из угла в угол и рассказывает Марии о том, что было на площади. Мария, затолкав в чулок большое деревянное яйцо, штопает пятку. Яйцо сверкает в дырку красным лаком. Оно развинчивается на две по­ ловинки. В нем, обыкновенно, лежат иголки, наперсток, катушка ниток. Тоненькая, хрупкая, похожая на китаянку, Мария была очень нерв­ ной. Работала она телеграфисткой и с ночных дежурств приходила уста­ лой, не могла днем уснуть, пила валерьянку и, наконец, поднималась злая, с головной болью. Она считала, что семья заела ее жизнь, что из-за нас она даже за­ муж выйти не может. — Теперь товарищей из России вытряхнут? — спрашиваю я, устраиваясь на сундуке возле печки. Сундук обит жестяными полосами, на нем домотканый половичок. Мария и Шура переглядываются, смеются. — Это что, папашенька сморозил? — спрашивает Мария. — Хотели бы вытряхнуть, да каши мало ели,— отвечает Шура. — А почему папа не любит товарищей? — недоумеваю я. — Ленин и «товарищи», вот они действительно вытряхнули из Рос­ сии и царя, и богачей, и всяких... — А папа... Чего он? Он же не богач! — Хозяйничать ему хочется,— горячится Мария,— а советская власть хвост прижала. Вот он и фыркает на нее. Всю жизнь прислужи­ вал этим купчишкам, был у них на побегушках. Жить, как они,— мечтал. А тут им дали коленом под зад! — Собственник он,— Шура подыскивает понятные мне слова.— Иметь собственный дом, собственных лошадей, собственную лавку... По­ нимаешь? Работников иметь... Это уже у него в крови... — Горбатого могила исправит! — как всегда решительно припеча­ тывает Мария. — А Ленин хотел, чтобы все работали друг для друга, чтобы все было для народа,— объясняет Шура. Снизу, в открытый люк, доносятся голоса уже выпивших. А меня охватывает тоскливый страх: неужели в доме снова будет скандал, дебош? — Какая держава погибла, боже ты мой! — раскатисто изумляет­ ся Солдатов.— Пусть появилась новая. Но это уже будет другая страна. А Россия, Русь — погублена! Где ее вековые обряды, праздники, песни, 18