Сибирские огни, 1967, № 6

ским материалом, над авторской концеп­ цией. Никто не собирается бросить тень и на талантливого К. Захарова, который оста­ ется интересным актером и в этой роли. Но мы считаем, что артист в трактовке персонажа далеко уходит от Островского. В предлагаемом внешнем и внутреннем ри­ сунке роли Глумова виден разрыв между произвольной сценической формой и дра­ матургическим содержанием образа. Разумеется, спектаклю нельзя отказать в броскости. М. Владимиров руководст­ вовался, очевидно, лучшими намерениями, но его «экспериментаторство» оказалось неорганичным, изолированным от пьесы. А вот другая крайность — спектакль «Между ливнями». Пьеса А. Штейна написана в традици­ онной манере историко-революционной драмы, хотя и с некоторыми внешними формальными новациями. Пьеса вызывает многочисленные и, очевидно, неизбежные литературные ассоциации (как по линии разработки отдельных сюжетных ситуа­ ций, так и по линии характеристик ряда персонажей). Так или иначе восприятию пьесы сопутствуют воспоминания об «Оп­ тимистической трагедии» и «Гибели эскад­ ры», «Разломе» и «Бронепоезде...», но в драме А. Штейна уже охват событий, мельче степень их осмысления и обобще­ ния, не столь многогранны характеры ге­ роев. Пьеса в чем-то повторяет уже прой­ денное и найденное советской драматур­ гией. Спектакль «Красного факела», постав­ ленный режиссером К. Чернядевым и офор­ мленный художником В. Шапориным, так­ же решен традиционно: обстоятельно, доб­ ротно, но как-то очень академично, без публицистического откровения. Когда смот­ ришь спектакль, не покидает ощущение, что «читаешь» когда-то прочитанную уже книгу, и поэтому не волнуешься, а лишь «рассматриваешь» постановку, узнавая в сценических героях черты и качества их многочисленных прототипов. Спектакль взывает скорее к тому исто­ рическому пиетету, который стойко сопут­ ствует показу нашего славного революци­ онного прошлого, нежели покоряет мас­ штабностью художественного открытия этого прошлого, силой противоборствую­ щих страстей и чувств, тонкостью разра­ ботки внутреннего рисунка отдельных ролей. И зритель отдает должное, которое от него требуют, отдает должное самой теме и... уходит, спокойный и бесстраст­ ный. Крайности, известно, близки друг дру­ гу. Часто они имеют один источник. «Раз­ бойный», «с посвистом» анархизм поста­ новочной манеры «Мудреца...» сродни хре­ стоматийному решению революционной темы в спектакле «Между ливнями». Эти спектакли, как корабли, оказались в одной «гавани», куда прибиваются все суда, пу­ скающиеся в плавание без лоции, компаса и кормчего. Сродни «Между ливнями» и другой спектакль на историко-революционную те­ м у—«Беспокойная старость» (автор пье­ сы Л. Рахманов). Большая, неуютная, холодная квартира известного петербургского профессора По­ лежаева. Небоскребы книг, разбежавшаяся диагональ деревянной лестницы, ведущей в кабинет ученого, приглушенное цвето­ световое решение. Так заслуженный художник РСФСР С. Постников, оформивший спектакль крас- нофакельцев, передает атмосферу времени, быт революционного Петрограда. Холод, голод, неустроенность, и только незыблемы духовные ценности, заключенные в тол­ стых томах книг и в самих людях... Тех из них, кто оказался способен понять проис­ ходящие события... Этот зрительный образ первой картины готовит зал к встрече с героями спектакля. Между тем на сцене седая женщина с доб­ рым лицом, жена профессора, и студент в серой форменной куртке долго-долго уби­ рают комнаты, перетаскивают какое-то экзотическое растение. Мария Львовна ста­ рательно подметает пол, студент возится с паутиной... А зрители все ждут: когда же начнется действие? И чем затяжней длин­ ноты, бытовые подробности, тем больше полоса отчуждения между рампой и зри­ тельным залом. Она сохраняется и потом, много позже, так что невольно ловишь се­ бя на мысли: в чем дело? Очевидно, выбор пьесы «Беспокойная старость», в которой рассказывается о том, как знаменитый ученый-ботаник перешел на сторону революции, не был для театра случайностью. Успешное шествие в свое время этой пьесы по сценам страны, ее классическая экранизация в 30-е годы мог­ ли привести к соблазнительной мысли еще раз, накануне 50-летия Октября, попытать счастья. Но, увы, надежды эти не оправда­ лись. Главная причина, нам думается, в том, что по сравнению с временем, когда была написана пьеса, неизмеримо обога­ тился и усложнился исторический, социаль­ ный, общественный, художественный опыт людей. Пьеса не увлекает и масштабностью ха­ рактеров, ритмом событий, напряжен­ ностью конфликта. Слабы и ничтожны про­ тивники Полежаева, протокольно-схемати­ чен исторический конфликт. Постановщик спектакля К. С. Чернядев добросовестно «текстуален». Цитатность в прочтении пьесы, постановочная скованность накла­ дывают на весь спектакль музейный отпе­ чаток. Это скорее бережная реконструк­ ция драматургического прошлого, нежели акт нового его сценического рождения, оригинального осмысления и свежей трак­ товки. Да, пожалуй, все это в полном объеме трудно и требовать, так как, избирая «Бес­ покойную старость» для постановки, кол­ 11* 163