Сибирские огни, 1967, № 6

— Тебя выпустили? — обрадовалась мама. — Ну, уж если я без разрешения добрался до Смоленска", то по­ чему бы мне не удрать из Марибора? — ответил отец. Он" не шутил, на лице его застыло упрямое выражение. В тот день он не пошел к русским, но на другое утро оказался среди них еще до того, как конвоиры погнали их на работу. Да только недолго он про­ был с ними: очень скоро жандармы увели его. Еще несколько раз он убегал домой из мариборских казарм, но на следующее же утро за ним вновь приходили. — Большевик! — кричали ему и толкали под ребра. Это происходило до тех пор, пода его не отправили куда-то побли­ же к Вене. Мы не видели его больше до самого конца войны. Но но­ вость, которую он принес из России, осталась с нами, жила среди нас и ширилась по окрестным селам. Она пробуждала не только надежду на скорый конец войны, но придавала людям мужество и силу духа в борьбе с несправедливостью, которую до тех пор они терпели. Уже не так покорно ожидали они у лавки сухой ломоть кукуруз­ ного хлеба-— едба пекарь привозил хлеб, как лавочнику приходилось вставать и делить его, а тот, кому хлеба не хватало, бросал толстопу­ зому слова угрозы, а нередко и грозил кулаком; однажды пленные, несмотря на удвоенную охрану, не пошли на работу до тех пор, пока фельдфебель не пообещал им, что их будут лучше кормить1 и что кон­ воиры перестанут лаять на них и загонять прикладами на работу* Это был первый росток. Многие пытались заглушить его, но не смогли. И хотя я так и не выучил по-настоящему русский язык, я чцтал русских классиков в словенском,, немецком и сербохорватском перево­ дах. Со школьной скамьи Толстой и Достоевский были моими самыми любимыми писателями. И принципы русской Октябрьской революции все больше и больше становились и моими принципами. ч С о сл о в ен ск о го п ер евел А Л Е К С А Н Д Р Р О М А Н Е Н К О , ! »