Сибирские огни, 1967, № 6

вращением на родину. Отец говорил и говорил. Я сидел возле него и гордился тем, что на голове у меня та самая папаха, которая видела все, о чем рассказывал отец и чему не могли надивиться его слушатели. После обеда отец остался сидеть в кухне. Да только не долго. Со двора стали доноситься громкие призывы: — Антон'Антонович! Антон Антонович! — Надо идти к ним,— сказал отец,— надо ведь рассказать, как там дела у них на родине. Он вышел, я — за ним следом. На другой день фельдфебель запретил отцу разговаривать с плен­ ными. — Еще одно слово, и я отправлю вас в Марибор до окончания отпуска! Однако отец улучил момент, чтобы продолжить разговор, да и пленные солдаты нашли случаи. А спустя несколько дней вечером, когда мы уже ложились спать и я радовался, что можно будет допоздна слушать рассказы отца, пришли жандармы и, несмотря на мольбы матери и плач детей, уве­ ли его. В ту ночь я долго не мог уснуть: все, что произошло за последнее время, все, что я слышал, смешалось в моей голове. Значит, в России было несколько богачей и тысячи и -тысячи бедняков, мужиков, кото­ рые задаром работали на господской земле. Дворцы, в которых жили графы, были много больше, чем усадьба на краю нашего села, а в них хранились такие богатства и такая роскошь, о которых мы и мечтать не могли. Отец все это видел'своими глазами, потому что после не­ скольких месяцев жизни впроголодь в кишащих вшами арестантских бараках он попал в такой дворец где-то под Смоленском и нанялся там ремонтировать роскошную мебель. А ’ мужики живут в лачугах, еще меньше и хуже, чем наша Урхова, которая вот-вот рассыплется. Госпо­ да пальцем о палец не ударили, даже во время войны ели себе белый хлеб, и не было дня, чтобы в большой господской .кухне не пеклась и не жарилась снедь. А мужикам, сколько их там ни осталось, и их же­ нам они наливали жидкого супа из капусты, наливали в какие-то ко­ рыта, из которых те хлебали деревянными ложками. И чего ж тут удив­ ляться, что однажды зимним днем солдаты, мужики и бабы из окрест­ ных деревень ворвались во дворец, схватили барина, привязали его к колоде и кинули в реку, а потом разгромили мебель, съели и выпили все, что нашли в барских подвалах и погребах, угнали скотину, а зем­ лю поделили между собой! Не только из слов отца, но и по взглядам и расспросам до си# пор спокойных, приветливых пленных солдат я по­ чувствовал, что.там, по ту сторору Карпат, происходит нечто грандиоз­ ное, решающее. Я не понимал всего, уразумев лишь, что там больше не правят такие мерзкие люди, как наша барь'шя, или такие пузаны и жулики, как наш лавочник, или такие свиньи, как багровый фельдфе? бель. Там получили слово люди, подобные моему отцу, подобные плен­ ным в нашей мастерской. Я был встревожен, весь наш дом переполошился. Мама после ухо­ да отца разрыдалась, потом вытерла слезы. А мы, ребята, каждую минуту выбегали на дорогу поглядеть, не возвращается ли назад отец; ^в мастерских не было слышно больше смеха и песен, оттуда неслись громкие голоса. По двое, по трое пленные сходились во дворе или вы­ бегали в сад и о чем-то толковали приглушенными голосами, а по ве­ черам уже не молились так долго, как бывало прежде. Спустя три или четыре дня н^ пороге выросла фигура отца. 108