Сибирские огни, 1967, № 6

поволокла за собой. И на дворе я слышал брань фельдфебеля и1слова благодарности русского. Еще до этого случая пленные солдаты старались помочь матери, чем могли, а теперь вышло так, что мать просто-напросто не могла уже сама принести от колодца ведра воды —т- немедленно подскакивал кто-либо из них, подхватывал ведро и нес к двери; входить в дом они опасались и не делали этого даже тогда, когда часовых не было поблизости. Повсюду мать провожали их ласковые взгляды, и не ОД' нажды я слышал, как они с благодарностью произносили ее имя: «Аня, Аня!» Я заметил, что охранники и даже сам фельдфебель, которого с тех пор иначе, как свиньей, она и не называла, с большим почтением стали с ней обращаться. Все изменилось той весенней ночью восемнадцатого года, когда раздался громкий стук в наше окошко. Мама в тревоге соскочила с постели. Спустя мгновенье я тоже оказался у окна. Сквозь стекло уда­ лось разглядеть двух солдат с винтовками, а между ними какого-то лохматого дядьку в толстой шинели и высокой меховой шапке. Я при­ жался к матери. -— Кто там? — спросила она. — Н'е узнаешь меня, Ана? Я не помню хорошенько, что произошло потом и в каком порядке, знаю только, что я вдруг оказался перед лохматым дядькой, твердя: «Папа, папа!» Кажется, старшая сестра тоже повторяла это слово, а младшая, закрыв лицо руками, горько плакала в постели. Я не помнил, как выглядел отец, когда уходил, на войну, поэтому в то мгновенье мне надо было осознать самый факт: вот этот огромный плотный черно­ волосый дядька, с густо заросшим лицом, длинными черными усами, острым взглядом и громким голосом,— мой отец. На другой день мама, как и все, кто приходил к нам, повторяла, словно во сне: — Как ты добрался, Тонч, как ты смог добраться, раз воина не кончилась? А отец, улыбаясь, отвечал: .— Как? Пустился себе в путь и добрался. — Пешком? 1 — До Львова пешком, а там меня арестовали. Не поверили, что я пришел из России. Ведь для русских война кончилась, вот я и поду­ мал, что в скором времени она кончится и для нас. А теперь я дома. ’— Значит, в России уже все кончилось? — Эта война осталась позади,— говорил отец, но там теперь другая, своя война, революция! — Революция? Конечно, я не понимал слов отца, как не понимали их и другие. Н а ­ верное, его понимала только мама: отец вернулся, и для нее война тоже позади. Отец расскавывал о России и о том, что там происходит, не толь­ ко нам, домашним и соседям, но и военнопленным. С ними он говорил по-русски, сначала с некоторыми из них во дворе, а в воскресенье утром в саду со всеми. Часовые сперва гнали отца из сада, а потом оставили его в покое: ведь они не понимали, о чем сн беседовал-. Нпро- чем, как мне показалось, русские тоже вначале не могли взять в толк его речи. Слова-то они понимали, не могли лишь сразу поверить, что это правда. Слушали его с раскрытым ртом, кивали головами, крести­ лись.' Потом вдруг стали наперебой задавать вопросы, расспрашивали о революции, о том, что сталось с господами, как обстоит дело с воз­ 107