Сибирские огни, 1967, № 5

щим далекие годы; шли по Нарыму, обращенные в себя, шля и вслушивались в свои ощущения. Вот и аоиновские школьники появились, ведет детей их учительница. С уваже­ нием посматриваем на нее. Следы бессонной ночи у нее под глазами. Приходит Алек­ сандра Васильевна Черткова, директор музея, ребята отправляются за нею по залам. Нарым... Здесь были в осылке В. В. Куйбышев, Я. М. Свердлов, И. В. Сталин, Н. Н. Яковлев... Конечно, Нарым изменился, конечно, теперь уж другая жизнь и друпие люди; но главное даже и не в том, что, скажем, появился здесь шпалозавод. Главное, само имя его изменило свой смысл для современников, иначе оно сейчас воспринимается: то же осталось слово, но имеет оно два значения, старое и новое. И когда идет речь о сегодняшнем Нарыме, странно и невозможно представить себе, что назва­ ние это означало прежде нечто страшное, обреченное... Пришла Гликерья Флегонтовна Родикова, маленькая старая женщина в платке, присела на крыльце, дети расположились вокруг; она рассказывает тихо и нетороп­ ливо, что помнят из тех лет. Не знаем, как уж сидят эти школьники на уроках, как слушают они про таблицу умножения или правописание гласных; но мы видели, как они сидели там, на крыльце, как слушали и как смотрели... Посетители здесь бывают довольно часто, приходят речники, геологи, строители, да и попросту отпускники, проезжающие рядом и специально останавливающиеся, дабы прийти в музей. Но их и не так уж много, настойчивых посетителей. Александра Васильевна, которая в музее и директор, и экскурсовод, и кто хотите, рассказывает, что до 1956 года, когда экспозиция музея посвящалась И. В. Сталину (он был в на- рымской ссылке с 8 июля по 1 сентября 1912 года), все пассажирские пароходы в обязательном порядке подходили сюда по протоке, специально был поставлен дебар­ кадер, и пароход ждал три часа, отведенные для экскурсии. Теперь же суда лишь ткнутся к берегу — и отчалят, и желающим попасть во вновь открытый теперь му­ зей (с новой экспозицией) нужно делать пересадку, решаться на бессонную ночь, как и пришлось поступить школьникам из Асино, шагать четыре километра до Нарыма и столько же обратно... Понятно, посетителей ныне значительно меньше. Да ведь и на пароходе, и на пристани ничто не говорит о музее; хотя бы объявление, хотя бы указатель был где-нибудь! О Нарыме нужно расспрашивать, нужно узнавать, до него нужно добираться... Александра Васильевна рассказывает и о других бедах. Нарымский мемориальный музей политических ссыльных большевиков не имеет свое­ го научного сотрудника; должность есть, да вот не едет никто... Одних домов, где жили и работали революционеры, уже нет, другие заняты под жилье; некоторые дома вот-вот придут в негодность, их съедает грибок... Александра Васильевна воз­ лагает все свои надежды на созданную специально комиссию Томского обкома КПСС. Обещали ей и с транспортом помочь (сделать в протоке пристань или дать музею катер), и мемориальные доски для тех домов, где жили ссыльные. К 50-летию Октяб­ ря Александра Васильевна готовит расширенную экспозицию, надеясь, что к знаме­ нательной дате несправедливость в отношении к музею, которая, к сожалению, была допущена, в значительной мере будет устранена. На крыльце асиновская учительница расспрашивает Г. Ф. Родикову: — Ну, а как вы тогда жили? Трудно жили? Расскажите-ка им, как вы тог­ да жили. — Косить я еще девочкой, помню, начала...— отвечает Гликерья Флегонтовна. — Ну, а конфеты? Конфеты ели вы тогда, выпрашивали у родителей?— настой­ чиво продолжает учительница.— Расскажите-ка им! А спали на чем? Мягкую постель себе требовали? Нет ведь, да? Расскажите-ка вот им! А вы слушайте, слушайте, не вертитесь! Дети и в самом деле сразу потеряли интерес к разговору. Гликерье Флегонтовне неловко; чтобы и учительницу не обидеть, которая, разумеется, поступила прекрас­ но, привезя мальчишек и девчонок в Нарым, и скрасить для детей жалкую прими­ тивность ситуации, она отвечает старческой улыбкой. 20