Сибирские огни, 1967, № 5

Тылу врага. Не в душевном масштабе персо­ нажей: я вижу героя «Звезды» и саперов Некрасова в той же землянке, они друг друга хорошо понимали, жили той же жи­ знью. Писатели их по-разному изобразили, в этом не раскол на два мира, а только многообразие искусства». Стоит упомянуть, что различие художе­ ственных позиций, своеобразие целей, по­ ставленных различными авторами перед со­ бой, породило удивительное и радующее обилие писательских манер, проявившихся в изображении военных будней. «Носителя­ ми окопной правды» множно без малейшей натяжки назвать О. Гончара— в «Знаме­ носцах», Э. Казакевича — в «Звезде», В. Не­ красова — в повести «В окопах Сталингра­ да»: эти авторы, будучи воинами, непосред­ ственными участниками многих боев, позна­ ли войну изнутри. Но как по-разному они написали ее! Следовательно, дело не в прав­ де «окопной» или какой-либо другой, а в глубине постижения действительности, в природе художественного дарования. Прав Л. Лазарев, не соглашаясь с тем, когда «полноту картины жизни и степень ее правдивости ставят в прямую зависи­ мость от должности героя и величины изо­ бражаемого автором участка фронта». Белорусский прозаик В. Быков, чья ста­ тья «Живые — памяти павших» опублико­ вана в рецензируемом сборнике, очень до­ казательно утвержает: «Узость плацдарма— понятие условное. Не так важно, с какого НП (батареи или командарма) смотрит на войну герой, куда важнее, КАК он смотрит, ЧТО видит и ЧТО чувствует при этом». Как вывод воспринимаются слова Ю. Буртина: «Видимо, это общее правило: чем глубже выражает художник свое время, тем более долговечно и общечеловечно его искусство». Естественно, что, говоря об изображении Великой Отечественной войны в литературе, невозможно обойти проблему положитель­ ного героя. Этой проблемы касаются и авто­ ры сборника. Разумеется, один из самых многослож­ ных вопросов литературы не может быть решен легко и просто: ведь проблему изо­ бражения положительного героя в известной степени решает для себя — и каждый раз заново — каждый художник, сообразуясь со своим замыслом, жизненным материалом, со своими взглядами на искусство и творчески­ ми склонностями. Но. предполагая невоз­ можность «универсального» решения этой проблемы, хочется поспорить с некоторы­ ми «частными» положениями, высказанны­ ми в статье В. Пискунова «Написано вой­ ной». Справедливо полемизирует В. Пискунов с критиками, упрекавшими В. Некрасова и В. Панову за то, что «в рамках их произ­ ведений невозможно решить задачу созда­ ния образа положительного героя, способ­ ного служить примером». Вслед за этим В. Пискунов продолжает: «Живая практика советской литературы опровергает, столь по­ верхностные суждения. Наряду с героями, в которых воплощены передовые черты сов­ ременности, советская литература вырабо­ тала традицию изображения рядового че­ ловека в повседневных обстоятельствах его жизни. Ни одно, даже самое грандиозное произведение искусства,— продолжает В. Пискунов,— не может охватить весь мир целиком. Мы гордимся тем, что являемся на­ следниками Павла Корчагина, молодогвар­ дейцев, Мересьева; нужны и книги о по­ вседневных делах рядовых людей». Тут критик наряду с верными утвержде­ ниями допускает, на мой взгляд, неточности. Прежде всего возникает вопрос: на­ сколько закономерно противопоставление ге­ роев «рядовым людям» и их «повседневным делам»? Ведь нет (да и быть не может!) непроходимого барьера между «героями» и «рядовыми». Рядовым летчиком был Ме- ресьев, но особые условия, в которых он оказался, раскрыли перед всеми — как и перед ним самим — тот запас мужества, ко­ торого никто до этого в нем не подозревал. То же можно сказать о Павле Корчагине, о молодогвардейцах Следовательно, дело не только в том, КОГО выбрал автор для изо­ бражения — «героя» или «не героя», но и в том, на КАКОМ ЭТАПЕ духовного развития изображен человек. Сказанное, конечно, не означает, что обязательно ВСЕ «не герои» станут героями. Нет, корень в другом: про­ тивопоставление «рядовых» и «героев» мо­ жет только запутать вопрос о положитель­ ном герое. Сборник «Живая память поколений» — книга не только умная и содержательная, но и очень страстная. Сочетание углублен­ ного литературоведческого анализа с под­ линным горением, с осознанием места и ро­ ли нашей литературы в подвиге, совершен­ ном всем советским народом в годы Великой Отечественной войны, делает книгу особо значительной, интересной для широкого кру­ га читателей. Б. Т а т а р и н ц е в «ВОЗДВИГАЮ МИР ЧЕЛОВЕКА...» и п овый стихотворный сборник Эдуарда- са Межелайтиса1, в отличие от «Чело­ века» и «Кардиограммы»,— книга, необозри­ мая по богатству тем, настроений . Отмечая ее поистине энциклопедический охват имен и событий, «перенаселенность проблемами и во­ 1 Э. М е ж е л а й т и с . Авиаэтюды. Стихи написанные в самолете, М„ «Худ. лит.», 1966. 12 * 179