Сибирские огни, 1967, № 5

ства Семена Родова. Это был весьма орди­ нарный поэт, но человек не без организа­ ционных способностей. Он претендовал на роль «теоретика» и «вождя» пролетарской литературы. Однако его многочисленные статьи, речи и даже книги по вопросам литературы грешат вульгарным социологиз­ мом и упрощенчеством. В них много рево­ люционных фраз и демагогии и нет пони­ мания литературы как искусства. Не слу­ чайно критические «упражнения» Розова прочно забыты даже историками литерату­ ры. Как руководитель пролетарских писа­ телей, Родов был мастером интриг, заку­ лисных комбинаций и политической спеку­ ляции. Он насаждал в литературе нравы администрирования и диктаторства. Мето­ ды руководства, к которым прибегал Ро­ дов, Фурманов окрестил словом «родовщи- на» и 1 февраля 1925 года писал в своем дневнике: «Как мерзкое явление, вредней­ шая система — мне родовщина глубоко не­ навистна стала е первого же дня. Бороться с нею я решил давно, но копил силы, ждал момента, соответственного, удачного, вер­ ного момента»1. Суть родовщины и напо- ■стовства Фурманов видел в том, что «идео­ логия тут зачастую подводится для шику, для большего эффекта»; что любое дело здесь раздувается для того, чтобы «2—3— 5-ти его вожакам славиться тем самым чуть ли не на всю вселенную» (IV, 354). Открыто против родовщины-напостов- ства Фурманов выступил в конце марта 1925 года. По-видимому, это не случайно. Политика напостовцев в это время была подвергнута резкой критике на заседании литературной комиссии ЦК РКП(б). В сво­ ей речи на заседании комиссии 3 марта 1925 года М. В. Фрунзе заявил, что пози­ ция напостовцев «является политически вредной и опасной»* 2. В этой речи он го­ ворил: «Нам также нельзя не считаться с су­ ществованием ряда других мелкобуржуаз­ ных прослоек: учителя, врачи, инженеры, техники и пр. Недавно происходил ряд съездов этой категории труда. Эти съезды политически означают новые колоссальные успехи рабо­ чего класса. Они означают укрепление по­ зиций пролетарской диктатуры среди этих новых слоев. Могут и должны ли эти слои находить свое отражение в нашей советской литера­ туре и искусстве? Разумеется, да. Отнюдь не в наших интересах вести такую линию в области литературы и искусства вообще, которая отталкивала бы от нас эти ^группы. Наша задача действовать так, чтобы они, так же, как и крестьянская масса, все тес­ нее и теснее примыкали к нам при условии сохранения за нами полного идейного ру­ ководства... Подходя к вопросам литературы с этой точки зрения, приходится прежде всего сде­ лать вывод о неправильной позиции «напо­ стовцев» в отношении так называемых «попутчиков». Проводимая ими фактиче­ ская линия административного прижима и захвата литературы в свои руки путем на- скоков неверна,— таким путем пролетарской литературы не создашь, а политике проле­ тариата повредишь»1. Фурманову, безусловно, было известно общее направление работы литературной комиссии ЦК РКП (б) и речи Фрунзе. Оно совпадало с его собственными взглядами на положение, создавшееся в литературе, и побуждало его к активной борьбе с на- постовством. Разногласия Фурманова с напостовцами были глубоки и касались ряда принципи­ альных вопросов: о сущности пролетарской литературы, об отношении к попутчикам, об отношении к партийным органам, о ме­ тоде и стиле руководства литературой и др. Концентрированное выражение эти разно­ гласия получили в тезисах его доклада о родовщине, написанных 17 апреля 1925 го­ да (см. IV, 358-365). В отличие от напостовцев с их сектант­ ством, пролетарскую литературу Фурманов понимал как подлинно народную социали­ стическую литературу, широко отражающую жизнь всех трудящихся масс и рассчитан­ ную на них. Он полемизировал с вульгари­ заторскими представлениями о пролетар­ ской литературе как классово замкнутой в своей тематике и своем назначении. А та­ кие представления имели место у пролет- культовцев, да позднее и среди части рап- повцев; они находили отражение и в неко­ торых работах, в теоретических суждениях о сущности пролетарской литературы. Так, Н. С. Левин и И. М. Троцкий в предисло­ вии к составленной ими книге «Граждан­ ская война в художественной прозе» (Л., «Сеятель». 1925) писали: «Пролетар­ ские писатели ставят своей задачей создать литературу рабочую и для рабочих, отте­ няя классовый характер всякого литератур­ ного произведения и его прикладное зна­ чение». Фурманов в рецензии на названную книгу по этому поводу замечает: «...глухая безграмотность... никогда пролетарские пи­ сатели задач таких себе не ставили...»2. В этом отношении чрезвычайно харак­ терны также его поправки к платформе ли­ тературной группы «Октябрь» и к тезисам А. Безыменского, опубликованным в жур­ нале «Октябрь» (1924, № I)3. Поправки направлены именно на го, чтобы преодо­ леть суженное понимание пролетарской ли­ тературы и ее задач. Например, в один из тезисов Фурманов вставляет слова: «дать живого рабочего, не вырванного из общей социальной среды, а во взаимодействии и столкновении с другими классами и груп­ пами». Другой параграф он предлагает ■ ИМЛИ. II.62.948. 2 М. Ф р у н з е . Сбор. ГИЗ, 1927, стр. 151* соч„ т. III, М.—Л.* ‘ Там же, стр. 152—153. 2 «Печать и революция», 1925, .Мв 5—6, стр. 529* 3 ИМЛИ. И. 62. 1009. 171