Сибирские огни, 1967, № 5

•ству с армейской жизнью, для чего доста­ точно было бы творческой командировки, -создавал Л. Решетников свой поэтический мир. Изнутри армейского быта, с полей сражений пришли, идут к читателям его лучшие произведения, наполненные не од­ нажды виденным, пережитым и прочувство­ ванным. Недаром его стихам чужды ритори­ ческая крикливость и пустоватая хлесткость строк, с чем нередко приходится встречать­ ся в стихах некоторых поэтов об армии. Стихи Л. Решетнйкова не похожи на тако­ го рода поделки к праздникам, как не по­ хож тяжелый, изнурительный бой на воен­ ный парад. И потому, что поэт — талантлив, и по­ тому, что он познавал жизнь из перво­ источника, отличительными приметами уже первых его стихов стали достоверность и непосредственность восприятия изображае­ мого мира. Правда, иногда стихи эти по­ лучались еще наивными, но они были на­ делены всеми признаками жизни, были жи­ вы, а временами незабываемо ярки. В шинели не по росту и в обмотках, Как наши переходы, бесконечных. Мы, пареньки безусые, пехота. Отныне здесь бытуем. Здесь живем. Среди камней и ржавчины болота Мы ночью вспоминаем о былом. Это — армейское, предвоенное. А вот —другое стихотворение: Сколько их? Не считал, дорогая. Мы убитых устали считать. В этом поле, от края до края. Кровью полита каждая п дь. Это уже война, первые ее месяцы. Стихи эти прямы и без прикрас суровы. 'И коротки, как дневниковая запись. Это и понятно: писались они под огнем, в корот­ кие минуты затишья, тогда же, когда писа­ лись письма домой или делались заметки в записной книжке. Не случайно некоторые из них появились позднее («Знамя», 1942, № 1—2) под названием, которое говорит само за себя,—«Дневник войны». Составив­ шие впоследствии первую книгу поэта «По­ ходные костры», они были именно солдат­ ским поэтическим дневником войны. От этих прямых, иногда непритязатель­ но-простоватых, но подкупающих достовер­ ностью первых стихотворных опытов, относящихся к последним двум-трем пред­ военным годам и к началу войны, Л. Ре­ шетников затем пришел к стихам более глубокого видения и понимания сложностей жизни. Но это пришло не сразу. Становление поэта не могло проходить и даваться ему легко. Тем более, что и на­ чалось оно в трудную пору военной стра­ ды. Но, видимо, сильным было его поэти­ ческое призвание, а выпавшие на долю сол­ датские впечатления и испытания действо­ вали на него в двух направлениях: они, конечно, мешали его нормальной жизни, но вместе с тем способствовали накоплению человеческого, душевного опыта и, следо­ вательно, способствовали дворческому со­ зреванию, росту. Надо думать, что он не мог бы вырабо­ тать становившееся все более гибким и вместительным свое лирическое письмо без трудолюбия и обращения к богатствам классического поэтического наследия. Нема­ ло сказало и подсказало Л. Решетникову и творчество многих приглянувшихся ему современников, таких, как Н. Тихонов, А. Сурков, Я. Смеляков. Но усилия молодого поэта, складывав­ шегося в трудных условиях сороковых го­ дов, оказались не напрасными в первую очередь именно потому, что у него была и есть своя область жизни, которую он знает досконально, своя большая тема. К этой теме, как главной теме своей жизни, он возвращается впоследствии сно­ ва и снова, от книги к книге. И каждый раз поднимается на новую ступень челове­ ческой зоркости и поэтического мастерства. В каком неисчислимом множестве сти­ хов читали мы, например, о русском побед­ ном громовом «ура!». Но вникните в скром­ ные и так эмоционально звучащие строки из стихотворения «Ночная атака», вошед­ шего в книгу «На дальних рубежах», и вы доймете, как выгодно не похожи они на те — написанные по сложившимся поверх­ ностным представлениям — пусть звонкие и виртуозные, пусть принадлежащие из­ вестным авторам стихи! Вся ночь, притаившись, молчала. Еще не настала пора. И вдруг вдалеке зазвучало Протяжно и тихо «ура!» Как будто за сопкою дальней Вдруг кто-то большой застонал. И звук тот —глухой и печальный — До слуха едва долетал. Но ближе, все ближе по полю Катился он. И, как игла, Щемящая ниточка боли Сквозь сердце внезапно прошла. Но рядом с хрипеньем и хрустом Бежали, дыша горячо, И сам я летел через бруствер. Вперед выдвигая плечо... Тонок, психологически правдив, потому и притягателен рисунок приведенных строк. Вот, оказывается, какой гаммой жгучих чувств, каким напряжением живого серд­ ца, какой высокой ценой достигается по- бедность знаменитого «ура!», если о нем свидетельствовать не со стороны. В одном из стихотворений, вошедшем в книги «Высокая звезда» и «На дальних рубежах», поэт мечтал сложить Такую песню, чтоб до слова. До запятой —чтоб вся она. Как людям —конь, коню —подкова, Была тебе в пути нужна. Мне представляется, что нашей поэзии насущно нужен такой поэт, каким является Л. Решетников в его стихах о войне и ар­ 160