Сибирские огни, 1967, № 5

«Самая короткая ночь». Мать — Л. Морозкина. Фото Н. С о н и ч е в о й ринским чутьем угадывает то, что хочет скрыть сын. (Он звонит ей перед уходом на опасное задание.) И тогда руки ее, такие беспомощные в своем вынужденном без­ делье, прижимаются к груди, доброе лицо делается испуганным и несчастным. Но в следующую секунду она снова отдается радости общения с сыном, чтобы потом еще и еще раз испугаться, растрогаться, посокрушаться — вот ведь все ее сыны такие бес­ покойные, и опять обрадоваться. Актриса превращает свой эпизод в маленькую новеллу, где есть и лирическое, и драматическое, и смешное. Глядя на старушку, на то, как неумело держит она трубку, как забавно кричит в нее, как тянется вся к телефону, когда разговор ведет сельсо­ ветская девушка,— глядя на все это, зрители улыбаются. Но улыбаются сквозь слезы. Смешное рождается из несоответствия между драматическим подтекстом сцены (опас­ ное задание у сына) и житейской заземленностью слов и поведения старой женщины. Морозкина достигает здесь той абсолютной правды характера, той точности бытовых деталей, которые, будучи перенесенными из реальной действительности на сцену, из частного обретают уже обобщенный смысл. Начинаешь думать о том, что такие вот простые русские женщины с их способностью к материнскому самоотречению с их жизнью, полной труда и забот, дарят земле героев; в них, этих женщинах, истоки на­ родного подвига. 146